Они все-таки сработались |
|
Автор: Кали Лейтаг Бета: Тиль-Тиль Название: Они все-таки сработались. Персонажи: Комуи, Ривер. Рейтинг: G Содержание: Хм... см. название)))) Отказ от прав: Герои не мои и должны быть за это благодарны судьбе ^__^ Размещение: с разрешения автора |
Поначалу Ривер воспринимает сенешаля Комуи в штыки. При встрече его каждый раз передергивает от одного только вида китайца. Хотя тот всегда вежлив, к Риверу относится подчеркнуто доброжелательно…Но австралиец ничего не может с собой поделать. Комуи он считает лживой двуличной гадюкой. |
Особый случай |
|
Автор: Тиль-Тиль (mockingbird-7@yandex.ru) Бета: Кали Лейтаг Название: Особый случай Герои: Ривер, Канда, Комуи Рейтинг: G Содержание: О том, что Невинность редко бывает по-настоящему невинной, а также о том, что за все надо платить. Примечание автора: Написан как продолжение фика Кали Лейтаг «Они все-таки сработались». Мне было интересно взглянуть на Канду глазами того Ривера, которого Кали описала в своем рассказе. Вот что из этого получилось. Отказ от прав: мопед не мой! Ну, и герои Дигреймена тоже. Размещение: с разрешения соавтора |
|
Второй загадкой после Комуи стал для Ривера экзорцист Канда Юу. Когда Ривер пришел в научный отдел, на него, как на новичка, свалили самую неприятную работу: рассортировать и подшить в архив скопившиеся отчеты с миссий. Первый взятый наугад лист, исписанный красивым, почти каллиграфическим почерком, заканчивался коротким «Канда». Ривер решил было, что к ним по ошибке попал отчет для Восточного командорства, но когда показал его сенешалю, тот только отмахнулся и бросил: «Наш он, наш». Наш так наш. Ривер пожал плечами и продолжил разбирать бумаги. Отчеты, подписанные звонким японским именем, встречались часто, куда чаще прочих. Этот Канда был наблюдателен, лаконичен и, похоже, сильно недолюбливал своего непосредственного начальника. Так как самого Ривера передергивало от одного только голоса сенешаля, то к незнакомому экзорцисту он чувствовал определенную симпатию. И потому сильно удивился, невольно подслушав в столовой разговор братьев-искателей, — те отзывались о Канде не иначе, как о наказании Божьем. Ривер списал это на зависть, стучавшуюся в сердце каждого отвергнутого Невинностью искателя. К тому же, по отчетам было видно, что Канда не щадит себя, а тот, кто требователен к себе, не проявляет снисхождения и к другим. Ривер уже довольно четко представлял себе этого закаленного в боях воина с непроницаемыми восточными глазами и суровой складкой у рта. Идеал рыцаря. Да, у такого наверняка полно завистников. Ривер закончил разбирать бумаги через месяц. И тогда же впервые увидел Канду воочию. В то утро он пришел в отдел пораньше, чтобы в благодатной тишине поразмыслить над новым (и весьма туманно сформулированным) заданием. Но когда открыл дверь, услышал пронзительный голос Комуи: — Вот не надо! Не надо делать такое лицо! Ты прекрасно знаешь, почему я вызвал тебя в штаб, Канда. Канда здесь? Наверное, приехал ночью. Ривер кашлянул, извещая о своем присутствии, и вошел в комнату. Сенешаль сидел на краю стола, вытянув длинные ноги. Напротив, на диване для посетителей застыл, стиснув двумя руками меч… мальчишка. Невысокий, худой как щепка, с длинными черными волосами, собранными на макушке в хвост. Черно-белый плащ экзорциста застегнут на все пуговицы, воротник поднят, ремни затянуты — как будто он только что прибыл или, наоборот, готов отправиться в путь. Комуи махнул рукой, приветствуя Ривера, и продолжил: — Ты так редко к нам заглядываешь, как будто здесь тебе не рады! Хевласка по тебе соскучилась, спрашивала недавно. Загляни к ней после завтрака… Мальчишка резко вскинул голову. — Что тянуть? Сейчас зайду, — голос у него был тихий и очень хриплый. — Нет, сейчас ты зайдешь с лазарет. — Чего я там забыл? — Ты, может, и ничего, а вот они явно забыли тебя осмотреть. Что на этот раз? Легкое? Горло? Будь так добр, поясни глупому сонному Комуи, почему ты хрипишь, как старый пират. — Мороженого объелся, — ответ прозвучал бы куда язвительнее, не подводи его так отчаянно голос. — Вот как? — Зато в голосе сенешаля язвительности было более чем достаточно. — Ну, тогда я не прошу тебя туда зайти. Я приказываю. Ты знаешь устав — больные должны находиться в лазарете. — Отстать от меня со своим лазаретом! — прохрипел Канда и закашлялся. Ривер не понимал, почему он упорствует. Даже ему, услышавшему всего пару фраз, было ясно, что Канде больно говорить. Так почему он отказывается принять помощь? Подростковое упрямство? — Ривер, не окажешь услугу? — неожиданно окликнул его Комуи. Он недоуменно взглянул на сенешаля и получил в ответ очень странный взгляд — серьезный и предостерегающий. Взгляд, который совсем не вязался с дружелюбной улыбкой и жизнерадостным голосом. — Да, конечно, — пробормотал Ривер. — Проводи, пожалуйста, нашего дорогого Канду в лазарет. Я бы и сам сходил, но у меня столько дел, столько дел… — Комуи встал, недвусмысленно давая понять, что разговор окончен. Юный экзорцист тоже поднялся, по-прежнему крепко сжимая свое оружие. Ривер видел, как он кусает губы, как белеют костяшки стиснутых на рукояти меча пальцев, и шагнул вперед. — Очень рад познакомиться с вами, сэр Канда! — произнес он, протягивая руку. Мальчишка впервые посмотрел прямо на него, и Риверу стало не по себе. Взгляд темно-синих глаз был холодным и пристальным, как у хищного зверя. Скользнув по лицу, он остановился на лбу. Канда смотрел на него не мигая, и у Ривера возникло нехорошее чувство, что он прикидывает, как лучше нанести удар. Вот, значит, в чем состоит особый талант этого экзорциста — инстинктивно определять уязвимое место противника. Канда не мог знать о Невинности в мозгу у Ривера, но мгновенно вычислил, что бить нужно в лоб. Пауза затягивалась. А затем Канда, как будто что-то решив для себя, резко мотнул головой — так, что хвост хлестнул его по щеке, как плеть, — и бросил: — Обойдусь без нянек. Особенно без таких. И обогнув Ривера как какой-нибудь оказавшийся на пути столб, вышел из комнаты. Чувствуя себя круглым дураком, Ривер опустил руку. Похоже, у экзорциста Канды был еще один уникальный талант — наживать себе врагов. Ривер постарался погасить разгорающееся в душе раздражение. Мальчик только что вернулся, он ранен, он устал и не в силах контролировать эмоции. Его можно понять… даже если самому Канде на его понимание глубоко наплевать. За его спиной вздохнул Комуи. — Не обращай внимания, Ривер. Канда… — он чуть помедлил, — особый случай. *** Канда и вправду умел наживать себе врагов! Ривер уже заканчивал завтрак, когда в столовой неожиданно стало тихо. Все головы, как по команде, повернулись в одном направлении. Ривер посмотрел туда же и увидел идущего по проходу Канду. Плаща на нем уже не было, но на перевязи за спиной по-прежнему висел меч. Он шел, высоко подняв голову, не глядя по сторонам — так, будто в столовой не было никого, кроме него. Ривер услышал, как за соседним столиком буркнули что-то про заносчивого щенка, и не мог с этим не согласиться. Канда вел себя не просто высокомерно, он вел себя вызывающе высокомерно. — Сколько ему лет? — спросил он у пьющего кофе сенешаля, не потрудившись даже уточнить, кому «ему». Комуи, не отрывая глаз от источника всеобщего раздражения, ответил: — Пятнадцать. Ривер смешался. Да, согласно уставу, экзорцисты могли принимать участие в боевых заданиях с пятнадцати лет, но, судя по отчетам, Канда сражается далеко не первый год. — А разве… — начал он, но Комуи, все так же следя взглядом за экзорцистом, не дал ему закончить: — Я же сказал, Канда — особый случай. Извини, мне надо идти. Он поднялся из-за стола, но направился не к выходу, а к столику в углу, где в полном одиночестве сидел Канда. Что сказал ему сенешаль, Ривер не слышал, но прекрасно расслышал ответ подростка: — Да знаю я, знаю! Отвяжись! — Голос у него был уже не таким хриплым, зато куда более раздраженным. Ривер покачал головой. Особый случай? Что такого особенного в Канде, что ему прощаются подобные выходки? Высокомерие, грубость, нарушение субординации — за все эти проступки устав Ордена предусматривал суровые наказания. А Канде все сходит с рук. Почему? Быть может, из-за Невинности? То, что она заключена в меч (с которым он, похоже, не расставался даже во сне), Риверу было ясно с первого взгляда. Но чем больше он вглядывался в ее носителя, тем больше убеждался, что с ним что-то не так. Ривер активировал свою Божью частицу и посмотрел на мальчишку другими глазами. Ого! Не так — это мягко сказано! У носителей типа Канды или Линали связь с Невинностью осуществлялась довольно просто. Превращенная в оружие светлая материя реагировала на Невинность, вживленную в нервные окончания экзорциста. Чаще всего это была та часть тела, которая соприкасалась с оружием. Глядя на Канду через призму Невинности, Ривер видел, как светятся у того кончики пальцев. Это как раз нормально. Ненормально то, что у Канды светились глаза и… сердце? Вот здесь начиналось самое странное. Свет Невинности вспыхивал на левой груди и расходился по всему телу, а затем резко гас. В ответ начинали пульсировать пальцы и глаза. Через минуту-другую все повторялось. Невинность словно враждовала сама с собой. Неужели десинхронизация? Ривер с таким явлением никогда не сталкивался, только читал про него. Если вовремя не принять меры, экзорцист погибнет или на всю жизнь останется калекой. Может, Комуи намекал на это? Тогда почему он ничего не предпринимает? Почему продолжает посылать Канду на задания? В памяти всплывали слова сенешаля: «Ты прекрасно знаешь, почему я вызвал тебя в штаб, Канда», «загляни к Хевласке», «зайди в лазарет»… Да его из лазарета выпускать нельзя! И уж тем более — позволять и дальше контактировать с Невинностью. О чем только думает этот идиот?! В отдел Ривер бежал сломя голову, но, как выяснилось, зря — начальства на рабочем месте не оказалось. Весь день Ривер провел как на иголках. Комуи так и не появился. Не было его и на ужине — как, впрочем, и Канды. Быть может, сенешаль все же отволок упрямого подопечного в лазарет и сидит сейчас с ним? Под благовидным предлогом (в лазарете скопилось множество отчетов, которые тоже нужно было подшить в архив) Ривер заглянул туда, но ни Комуи, ни Канды в палатах не обнаружилось. Не нужно было иметь Невинности во лбу, чтобы понять, что творится что-то неладное. Знает ли Совет, что вытворяет сенешаль? Об экспериментах Комуи ходили самые дикие слухи. Ривер всегда пропускал их мимо ушей, считая эти россказни плодами разгулявшегося воображения скучающей братии, но теперь уже не знал, что и думать. Он решил для себя, что субординация субординацией, но завтра он прижмет Комуи к стене, и если тот и дальше будет увиливать, пойдет в Совет. Доносительство Ривер считал одним из самых дурнопахнущих грехов, однако тут уж было не до щепетильности. Но идти никуда не пришлось. Когда утром Ривер спустился в столовую, то обнаружил там и предполагаемого садиста-экспериментатора, и его потенциальную жертву. Комуи сидел на своем обычном месте среди братьев-ученых, Канда — за тем же столом, что и вчера. Только теперь он был не один. Напротив устроилась Линали, которая что-то увлеченно рассказывала, размахивая руками. Подперев голову рукой, Канда то ли слушал ее, то ли дремал. Ривер активировал Невинность и чуть не врезался в ближайший столик от удивления. Никаких аномалий, которые он наблюдал вчера, не было и в помине. Ровным светом светились кончики пальцев, поблескивали искры в глазах, но они, как теперь ясно видел Ривер, были связаны с антиакумным оружием, лежащим у Канды на коленях. Но что же тогда, во имя всех святых, он видел вчера?! Он опустился на скамью рядом с сенешалем и сказал, понизив голос: — Я-то думал, что все знаю о Невинности, но она преподносит сюрприз за сюрпризом. Комуи повернулся и наградил его тем же странным взглядом, что и вчера, словно предостерегая от опрометчивых поступков. Но сейчас Ривера куда больше заинтересовало другое — на скуле начальника темнел синяк, верхняя губа разбита. — Упали с лестницы? — как можно простодушнее поинтересовался Ривер. Комуи хмыкнул. — Порой я бываю таким неуклюжим… А что до Невинности, то знаешь ведь, как говорят: «Невинность редко бывает по-настоящему невинной». Ривер ничего не ответил. Может, ему и не хватало данных, чтобы разгадать загадку Канды, но кое-какие факты сопоставить он мог. Как бы ни провел эту ночь сенешаль, она явно была не из приятных. И дело даже не в синяках. Комуи был измучен, и с трудом это скрывал. Что до Канды, то он выглядел не просто измотанным — здесь больше подходило определение «опустошенный». Или «выжженный дотла». Но какой бы смертоносный огонь ни жег его вчера, этой ночью пожар был потушен. И Ривер понял, что не хочет знать, как. Пока не хочет. *** Он разгадал эту загадку через год. К тому времени Ривер уже стал маршалом, забыл, когда высыпался в последний раз, привык пить кофе без сахара и перестал вздрагивать от истошных воплей Комуи. Канду за все это время он видел раз шесть или семь, не больше. Тот появлялся в штаб-квартире Ордена не чаще одного раза в полтора-два месяца и только по приказу сенешаля. И раз за разом повторялась одна и та же история. Канда приезжал уставший, израненный и в таком отвратительном расположении духа, что разговаривать с ним мог только Комуи. Мальчишка походил на грозовую тучу, готовую в любой момент обрушить на окружающих громы и молнии. Но на следующее утро выяснялось, что гроза прошла стороной, а пугающая туча превратилась в свой бледный призрак. И громоотводом неизменно выступал Комуи. Как сенешаль справлялся с этой задачей, Ривер не знал, но видел, что с каждым разом это дается ему все трудней. И настал день, когда Комуи попросил о помощи. Канда тогда добрался до Ордена ближе к вечеру, и с первого взгляда было ясно, что он на пределе. Губы искусаны в кровь, костяшки пальцев сбиты. Но хуже всего было то, что и Комуи был далеко не в лучшей форме. Они работали без сна третьи сутки и еле держались на ногах. Сенешаль снял очки, устало потер глаза и сказал негромко: — На ужин сегодня не ходи. Вечером зайду. А когда экзорцист ушел, повернулся к Риверу. — Мне понадобится твоя помощь, маршал. Ривер кивнул и налил обоим кофе. К Канде они поднялись около одиннадцати. Комуи постучал. Канда открыл сразу, как будто ждал за дверью. Лицо у него было мертвенно-бледным. — Что так… — начал он и осекся, увидев Ривера. — А он зачем? — Сегодня я тебя один не удержу. — Я же предлагал наручники… — Нет! Впусти нас. Ривер приказал себе молчать, хотя все происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Наручники? Какого черта?! Канда запер за ними дверь, сел на кровать и молча стал расстегивать рубашку. На Ривера он демонстративно не смотрел, зато на начальство метал яростные взгляды. Сенешаль тоже начал раздеваться. Ривер оцепенел. Этого не может быть! Комуи никогда бы не позволил себе… — Ривер, сними плащ и галстук. И закатай рукава. Канда, голый по пояс, расстегивал ремни на сапогах. На груди у него, прямо над сердцем, был вытатуирован санскритский символ. Комуи уже закатывал рукава своей рубашки. Ривер наконец обрел голос. — Зачем? Зачем все это? — Ты еще не понял? — сказал Комуи, убирая очки. — Даже с Божьей помощью? Ривер призвал Невинность. И выругался, не сдержавшись. Свет на кончиках пальцев трепетал, как огонек свечи на ветру. Свет из татуировки на груди пульсировал, как бьющая из артерии кровь. Словно волны накатывали на дрожащее пламя, стремясь погасить его навсегда. Так, будто в теле Канды столкнулись… — Две Невинности, — ошеломленно прошептал Ривер, — но как?! Сенешаль не успел ответить. Канда резко выдохнул — будто вскрикнул — и выгнулся дугой. Комуи бросился к нему, хватая за руки. Ривер навалился на ноги. Канда дернулся и едва не сбросил их на пол. Ривер попытался перехватить высвободившуюся ногу и получил такой удар в грудь, что в глазах потемнело. Если бы Канда не снял обувь, то сломал бы ему ключицу. Судорожно глотая воздух, Ривер повалился на подростка, прижимая его ноги к кровати. Канда бился под ним, как раненный зверь, обезумивший от боли и страха. Невинность удваивала его силы, и обездвижить невысокого и легкого подростка было так же трудно, как разъяренного тигра. Ривер получил коленом по ребрам, от боли разжал пальцы и заработал еще один удар в грудь. Рядом охнул Комуи, но Ривер не рискнул повернуть голову, чтобы проверить, как обстоят дела у начальника. Второй приступ, третий, четвертый… Руки дрожали, перед глазами плыло, дышать было больно. Неужели так всю ночь?! Этого не выдержит ни он, ни Комуи! О Канде Ривер даже думать боялся, Ему казалось, что в любой момент мальчик судорожно задергается в их хватке, захрипит и упадет на кровать уже мертвым. Но они выдержали — все трое. После очередного приступа Канда обмяк и впервые за ночь застонал. Рядом шмыгнул носом Комуи. — Можешь отпускать. На сегодня все, — прерывающимся голосом сказал он. Ривер взглянул на него и присвистнул. Сенешаль походил на устроившего кровавую оргию вампира. — Нос сломан? Комуи осторожно пощупал распухший и кровоточащий нос, поморщился и покачал головой. — Вроде нет. Посиди с ним, я наберу воды в ванну. Пока он возился в ванной комнате, Ривер проинспектировал потерявшего сознание экзорциста. Как он и предполагал, его состояние вернулось в норму. Невинность, заключенная в сердце, вновь не смогла победить Невинность в пальцах и глазах, и стихла на время. Теперь Ривер мог рассмотреть их повнимательнее. Почти идентичные — настолько, что смогли ужиться в одном теле, но не настолько, чтобы слиться воедино. Если источник одной Божьей частицы — Муген, то где же второй? Ривер огляделся. Кровать, стол, книжная полка у окна. А на полке — какой-то округлый предмет, накрытый покрывалом. Невинность под тканью едва заметно светилась, как светлячок в густой траве. Ривер сдернул покрывало. Песочные часы. Только вместо песка они были наполовину наполнены водой, в которой плавал цветущий лотос. Точнее, Невинность, принявшая образ лотоса. Такая хрупкая на вид и такая могущественная. Ривер чувствовал ее силу. Это она исцеляла раны Канды и она же убивала его, медленно, неощутимо, но постоянно вытягивая жизненные силы. «Невинность редко бывает по-настоящему невинной», сказал тогда Комуи. О да! Никогда еще Ривер не видел ни более красивой частицы Бога, ни более безжалостной. Он услышал шаги сенешаля и сказал, не оборачиваясь: — Изначально эта Невинность принадлежала не ему. — Его брату. — Близнецы? — Да. — Он жив? — Канда уверен, что жив. Здесь все молчат о своем прошлом, дотрагиваясь до стекла, подумал Ривер, потому что говорить о нем слишком больно. Он снова набросил ткань на часы. — Помоги мне, — попросил Комуи. Вместе они отнесли Канду в ванную и опустили в воду. — Горячая вода снимет судороги, — объяснил сенешаль, массируя плечи и руки подростка. Ривер понимающе кивнул и принялся разминать ноги. На щиколотках отчетливо виднелись синяки — следы его пальцев. Ривер представил, какие синяки останутся на груди у него, и невольно перевел глаза на разбитый нос Комуи. — Это еще ничего, — сказал тот, перехватив взгляд. — Два года назад он мне руку сломал. Приступы тогда гораздо сильнее были и гораздо дольше. Но синхронизация растет, так что есть надежда, что к его совершеннолетию они вообще прекратятся. — До него еще два года, — напомнил Ривер. — а у Канды приступы каждые два месяца. — Раньше были каждый месяц, а то и еще меньше. Лотос активизируется после ранения. Чем чаще Канда проливает кровь, тем больше он прибегает к помощи цветка. — И тем больше это не нравится Мугену? — невесело хмыкнул Ривер. — Не то слово. — Зачем вообще надо было… — Это не мы. Ладно, думаю, хватит. Вытаскиваем! Ривер держал на руках легкого как перышко мальчишку, пока Комуи вытирал его, и поверить не мог, что еще час назад они с трудом с ним справлялись. Сейчас он казался совершенно другим человеком, не имеющим никакого отношения к высокомерному и раздражительному экзорцисту. Как будто я держу не Канду, а его брата-близнеца, подумал Ривер и поежился. Эта мысль таила в себе какую-то опасность, но Ривер слишком устал, чтобы разбираться, в чем она скрывается. Они уложили Канду в постель. Тот даже не шелохнулся. Комуи сказал, что теперь он проспит до утра. Хотя у него слипались глаза, Ривер предложил остаться, но Комуи отправил его отдыхать и остался сам. Утром он проснулся от кошмара: гигантский светящийся цветок давил ему на грудь, чтобы вытеснить сердце и занять его место. Ривер схватился за грудь и зашипел от боли. Синяки действительно оказались внушительными. Одеваясь на завтрак, Ривер старался по возможности их не касаться и даже не стал завязывать любимый галстук. Комуи пришел в столовую к самому окончанию трапезы, а Канда не явился вовсе. Сильно гнусавя, Комуи сообщил, что Канда уже отбыл на задание. — Дал бы ему хоть день отдохнуть! — возмутился Ривер. — В поезде отдохнет, — невозмутимо ответил сенешаль. — Ему ехать больше суток. Кстати, поздравляю, Канда тебя похвалил. Кроме тебя, похвалы от нашего общего друга удостоился только Джерри — за, цитирую, «сносную собу». — А про меня он что сказал? — с подозрением поинтересовался Ривер. Комуи, видимо, хотел фыркнуть, но звук, который он издал, гораздо больше походил на хрюканье. — Ну, он заявил, что из всех идиотов, с которыми он вынужден общаться, ты вызываешь у него наименьшее раздражение. — Замечательный комплимент! — Ты не понимаешь… — Да нет, понимаю, — улыбаясь, сказал Ривер. — Любой другой просто сказал бы «спасибо», но Канда… Комуи засмеялся, и они закончили хором: — Особый случай! |
О грамотном управлении персоналом |
|
Автор: Кали Лейтаг Бета: Тиль-Тиль Название: О грамотном управлении персоналом. Персонажи: Канда, Ривер. Рейтинг: G Содержание: Как именно экзорцисты выполняют свои миссии Примечания автора:1. Ответ на фик Тиль-Тиль. 2. Томар – город, где в XIII веке располагалось Португальское Командорство Тамплиеров. Предупреждение: Канда произносит несколько условно-нецензурных слов. Отказ от прав: НЕ мое((( Размещение: с разрешения автора |
|
Ничто так не ставило Канду в тупик, как загадочное понятие «разведка боем». Он часто пытался найти в нем смысл, но до сих пор терпел неудачу. Каждый раз по несчастливой случайности участвуя в подобном мероприятии, Канда старался понять, чего же хотят добиться военачальники, посылая добрую половину бойцов в безнадежную стычку, чтобы потом, если кто-то из участников «разведки» все-таки выживет, потребовать с него каких-то данных, наблюдений и прочей чепухи. Особенно его восхищали вопросы типа «Куда противник бьет чаще?» или «Какова примерная частота ударов?». Как они, интересно, представляют себе возможность получения нужных им данных в аду, в который с первых же мгновений превращается эта чертова «разведка боем»? Все, что Канда помнил о таких стычках, были дым, грохот и летящие в него пули акума. Правда, о разнообразии этих чертовых пуль можно было рассказывать до бесконечности. Фантазия у чудовищ была развитая и, без сомнения, больная. Все становилось намного занимательнее, когда кроме разведки боем отдавался приказ провести рекогносцировку. Канда тогда начинал сомневаться даже не в знании командованием реалий происходящего – этих знаний никогда и не было – а во вменяемости тех, кто в командовании состоял. Они хоть примерно представляют себе, что такое рекогносцировка и как ее проводить? Как можно составить подробную карту ландшафта, когда у каждого второго экзорциста и каждого первого акума атака завершается мощным взрывом? Ну представим, он, Канда, все-таки подползет поближе к акума и начнет циркулем измерять, под каким углом к горизонту расположена какая-нибудь хренова стратегически важная стена. А тот же Диша решит его прикрыть и пульнет своим шаром. Как раз в стратегически важную стенку. И будет вместо стратегически важной стенки стратегически важный котлован. И так по всему полю боя. Но тем не менее, подобным бредом экзорцистов принуждали заниматься каждый раз. Такому вот небезынтересному сравнительному анализу предавался Канда во время той самой разведки боем. С, разумеется, обязательной рекогносцировкой. Дело в том, что многострадальная Южная Европа в очередной раз подверглась серьезному нападению. Объяснить, почему акума так прицельно бьют по Италии, Португалии и Испании, было легко. Церковь до сих пор оставалась последней преградой на пути Тысячелетнего Графа, а эти три страны всегда были ее главной опорой. Пострадавший регион и вся оставшаяся католическая часть Средиземноморья патрулировались как раз генералом Теодором и его учениками. В частности, Кандой и его небольшой командой. Была захвачена Томарская резиденция Ордена. Месяц назад сотня акума внезапно налетела на замок, смела выставленные барьеры и укрепления, уничтожила всех находившихся там братьев – что-то около пятисот человек – и вопреки обыкновению не понеслась сеять разрушения дальше, а осела на захваченной территории. Из этого Совет сделал вывод, что нападения акума приобретают явные черты упорядоченного наступления, и решил срочно контратаковать. Послали на это дело Теодора как ответственного за регион и, значит, больше всех осведомленного и способного разобраться в ситуации. От последнего Канда не знал, смеяться ему или плакать. Теодор! Осведомлен! Да три раза «ха»! Все, что он знал, – это откуда лучше любоваться луной в Неаполе! И раз в год собирал всех своих учеников, отвлекая их от регионального патруля, и водил туда. Любоваться. Неудивительно, что в нынешней миссии они пока терпели полный крах. Еще одним испытанием Канда считал присланного Римом куратора. По большому счету, Ватикан имел полное право отправить своего человека – миссия-то проходила на их земле, вот только отец Наполитано был последним подходящим на роль официального наблюдателя кандидатом. Визгливый, глупый и омерзительно самоуверенный. Ни черта не понимающий в военном деле, но постоянно вмешивающийся в проводимую осаду. Орущий без перерыва и всюду сующий свой нос. У Канды, и так весь последний месяц пребывающего в настроении еще более мрачном, чем обычно, при виде отца Наполитано каждый раз возникало желание активировать Муген и несколько подпортить как репутацию Ордена, так и отношения с Ватиканом. Кстати, приказ о чертовой разведке боем дал как раз наблюдатель. Группа акума, с которой Канда с самого начала вел бой, вновь пошла в атаку. «Хитрые, суки!» – прошипел японец, высунувшись из-за остатков какой-то монастырской пристройки, служивших ему прикрытием: «Обучаемые…». Акума больше не совались к нему близко и поодиночке. Теперь они сбились в кучу и медленно двигались на экзорциста. Передние акума непрерывно обстреливали почти уничтоженное прикрытие. Канда выпустил на уродов очередную иллюзию. Адские насекомые устремились навстречу врагу со свирепой радостью. И все до одного были расстреляны на полпути. Канда еще раз чертыхнулся. Перевел дух и бросил на поле боя быстрый взгляд. Все враги были первого уровня. Хоть это радовало. Огромные, круглые, раздутые, с красными, глянцево поблескивающими боками… Экзорцисту пришлось оторваться от рассматривания акума, так как очередной выстрел прошел буквально на расстоянии ладони. С десяток маленьких плоских пулек, напоминающих зерна. Таких Канда еще не видел. – Траханные помидоры! – прорычал он в сердцах, судорожно прикидывая, как бы ему разбить эту группу и уничтожить акума по одиночке. Тогда оставался хоть какой-то шанс… В тот момент, когда Канда уже собирался выскочить из-за своего укрытия и ринуться на врагов, перед его носом неизвестно откуда возник голем-передатчик. Из черного блестящего глаза-мембраны раздался голос Теодора: – Канда, мальчик мой, отступаем! Немедленно! Голос генерала прямо-таки звенел от радости. С чего бы это? Канда, например, для подобного восторга не находил ни единого повода. – С какой такой стати? – рявкнул он в передатчик. Маленький черный голем от такого рыка слегка снесло в сторону. – Приказ, Канда. Мой приказ! – на том конце связи генерал, похоже, торжествовал. Видимо, за время их «разведки боем» с властью отца Наполитано что-то приключилось, решил Канда. Вот Теодор и радуется. Он страдал от присутствия наблюдателя куда больше остальных. Несчастному генералу приходилось не только поддерживать видимость подчинения старому склочнику, но и удерживать своих людей от порчи этой видимости путем ликвидации объекта подчинения. Что же там произошло? – Ладно, отступаю! – буркнул Канда в коммуникатор. – Кого-нибудь прислать к тебе, чтобы прикрыли? – Вот еще! Сам справлюсь! – И во избежание дальнейшего спора Канда схватил несчастного голема и изо всех сил зашвырнул его по направлению к тылу. *** Войдя в палатку, выполняющую во время миссии роль штаба, Канда понял, чем было вызвано ликование Теодора. И сам не смог сдержать торжествующей ухмылки. В палатке собрались все участвовавшие в операции экзорцисты. Отец Наполитано сидел в сторонке и молчал – в первый раз за месяц. И вообще, старался быть как можно незаметнее. А за столом, ранее девственно пустым, а сейчас заваленным различными планами замка, сидел Ривер. Как обычно, лохматый, небритый и по уши в работе. Канда тихонько подошел и через плечо маршала посмотрел, над чем тот работает. Одобрительно хмыкнул, увидев, что Ривер с карандашом в руке изучает окрестности захваченной резиденции. Значит, скоро они перейдут в наступление. Продуманное и тщательно спланированное. Канду, уставшего от непроходимой тупости окружающих, подобное не могло не радовать. – Что думаешь? – не отрываясь от работы, обратился к нему Ривер. В том, что маршал почувствовал его присутствие, не было ничего удивительного. Как бы бесшумно Канда ни подкрадывался, его конфликтные Невинности так полыхали, что просто не могли остаться незамеченными для дара Ривера. – Что все дерьмо! – Удивил… – Ривер пожал плечами, при этом чертя на карте какой-то маршрут. – А поконкретнее? Например, с каким, преимущественно, уровнем имеем дело? – Первый. Вторых видел штуки две, о третьих речи даже не идет. – Это хорошо, – пробормотал Ривер себе под нос, – это очень хорошо. Все нужные люди вроде здесь? – Он обвел взглядом присутствующих. – Тогда начнем. Канда! Садись-ка поближе, надо пару вопросов по конструкции прояснить. Не хочу, чтобы рухнуло не вовремя, – добавил он, видимо в качестве объяснения, ничего никому, разумеется, не объясняющего. Час назад окончательно стемнело. Разработка плана атаки продолжается. Канда засыпает на ходу – слишком вымотала его сегодняшняя разведка и многочасовое совещание. Он позволяет себе на мгновение прикрыть глаза. Но потом отвешивает мысленный подзатыльник и усилием воли прогоняет свинцовую сонливость. Передергивает плечами – от усталости его начинает знобить. Генералу достаточно одного взгляда – он встает, уходит куда-то вглубь комнаты и через несколько минут возвращается с большой белой кружкой в руках. Ставит ее прямо под нос своему бывшему питомцу. В кружке зеленый чай. Крепкий, жасминовый. Подслеповато щурясь, Теодор внимательно наблюдает за Кандой. Ждет реакции. Канда едва заметно кивает, скрипя про себя зубами. Он ненавидит чертовы «милые маленькие проявления заботы». Ривер сидит, бездумно глядя на план замка. За прошедшее время они выработали неплохой вариант завтрашней атаки. Но под конец всплыла одна маленькая, но очень неприятная деталька. Которая все к чертям перечеркивала. План был прост невероятно и имел все шансы возникнуть еще месяц назад, если бы кто-нибудь удосужился посмотреть на схему замка повнимательнее. Резиденция экзорцистов находилась на высоком крутом холме. Сплошь изрытом подземными ходами, переходящими в глубокие катакомбы, – впрочем, довольно простые для прохождения, если иметь под рукой карту. Которая у них сейчас была. Ривер хотел запустить пару человек в замок, установить по периметру талисманы, в нужный момент их активировать, а дальше уничтожить обездвиженных акума всеми подручными средствами. Чтобы дать этим двоим время на установку талисманов, остальные отвлекают врагов громкой атакой. План был принят практически сразу и абсолютно единогласно. Решили, что ставить талисманы пошлют Канду и Дишу, как самых шустрых. Ривер с энтузиазмом начал рассчитывать схему установки. Вот тут-то и всплыла эта проблема. Нелепая, совершенно идиотская и полностью ожидаемая, когда дело касалось их родного Ордена. Не хватало пяти талисманов. Теперь Ривер пытается перекроить схему так, чтобы та не теряла устойчивости. Он полностью погрузился в расчеты и, разумеется, не обращает внимания ни на усталость подчиненного, ни на действия генерала. Канда безумно ему за это благодарен. А еще ловит себя на мысли, что уважает в Ривере способность всегда правильно расставить приоритеты. У них есть миссия, которую очень важно выполнить как можно скорее и с наименьшими потерями. Поэтому маршал работает. И заставляет работать всех вокруг. И даже не представляет, как можно по-другому. – Мда… не выходит… – в голосе Ривера досада. Канда украдкой смаргивает полудрему, в которую все-таки впал во время вынужденного молчания. Похоже, теперь надо придумывать что-то еще. Канда давит в себе мысль-стон о том, что спать пока не отпустят. Он считает недопустимым подобное нытье, пусть и неозвученное. – Значит, придется взрывать. Хотя не хочется, – продолжает Ривер. Окружающие смотрят на него в недоумении. Маршал ерошит и так торчащие во все стороны волосы и поясняет: – Замок стоит на высоком холме. Изрытом. А тот, в свою очередь, на катакомбах. Трехъярусных. По глубине примерно равных высоте холма. Если заложить взрывчатку там, где идут опорные стены, замок уйдет на самое дно катакомб, а сверху обрушится весь холм. Такое убьет даже акума. Вопросы? Имеются, причем из угла, где сидит всеми давно забытый отец Наполитано. – А как же души? – верещит он. Канда не выдерживает, морщится. – Как же невинные людские души, заключенные в телах демонов? Они же погибнут! Без надежды на воскрешение! – У вас есть другие варианты, святой отец? – спокойно обращается к нему Ривер. – Тогда я жду их подробного изложения. – Дать им достойный бой! – гордо изрекает куратор. – За месяц подобная тактика не принесла никаких результатов. Еще предложения, святой отец? Предложений у святого отца, разумеется, нет. Тогда он переходит к излюбленной тактике – скандальному визгу. Слушать его ни у кого нет ни времени, ни желания. Ривер останавливает его одним единственным движением руки. – Святой отец, покиньте штаб. Это приказ. Канда чувствует глубочайшее удовлетворение. Наполитано ничего не может сделать. Выше Ривера по церковному рангу только папа и Совет во главе с магистром. А Комуи, например, не имеет права приказывать маршалу. Святому отцу не остается ничего иного, как покинуть палатку. После его ухода некоторое время стоит тяжелое молчание, а потом Теодор все-таки задает вопрос, не дающий покоя большинству из присутствующих. – Маршал, а ведь он прав! Как же души? Ведь если акума уничтожить без применения Невинности… – он не продолжает. Все и так прекрасно его поняли. – У вас есть другие варианты, генерал? – Ривер смотрит Теодору в глаза. – Тогда я жду их подробного изложения. *** Весь следующий день Ривер занят распределением нужного количества взрывчатки по выбранным участкам катакомб. Закладка и сам подрыв намечены на сегодняшнюю ночь, за день надо успеть закончить приготовления. Маршал гоняет всех, кого смог отловить, отправляет около десятка разведывательных групп уточнить расположение катакомб, в очередной раз все проверяет и перепроверяет. В пятый раз возвращаясь с заново уточненными данными, Канда задает не дающий ему покоя вопрос. – Эй, маршал… – Ривер настороженно смотрит на него. Видимо, ожидает возобновления вчерашних возражений. Канда про себя усмехается – не дождется. – У нас взрывчатки хватит? Не выйдет как с талисманами? Облегчение, отразившееся на лице Ривера, не описать словами: – Хватит. Этого добра мы с запасом взяли. Взрывчатка лишней не бывает. *** Вечером они с Ривером сидят на здоровой каменюке у входа в главную палатку. Каменюка неровная и узорчатая – похоже, была когда-то какой-нибудь хреновой пилястрой, а теперь на ней толком не усядешься. Иногда они с маршалом перекидываются парой слов, но, в основном, сидят в тишине. Ривер задумчиво рассматривает звезды на ярком южном небе. Канда неторопливо пьет остывший чай. Теодор решил проявить заботу и отпаивал бывшего ученика чаем в течение всего дня. Разумеется, когда удавалось поймать того на территории лагеря. Три предыдущие кружки Канда незамедлительно вылил в кусты, а эту решил все-таки выпить. – На самом деле сенешаль не так уж плох… – неожиданно произносит Ривер. Канда вздыхает. Маршал в очередной раз завел свою шарманку. Эту тему они поднимают уже не впервые. Ривер пытается доказать, что Комуи на что-то годен, Канда не верит. Австралиец тем временем продолжает: – Он, конечно, подлец, бездельник, да и вообще, китаец… Канда давится чаем: – Логично, твою мать! – произносит он, вытирая рот. – Да не о том речь! – Ривер досадует на непонятливость собеседника. – Парень-то он неплохой, сам знаешь! – Не знаю! Ищи мне убедительные доводы, а пока – иди к черту. Ривер пожимает плечами. Они опять надолго замолкают. Канда в жизни в этом не признается, но ему нравятся такие посиделки. Да и маршал во всех отношениях неплохой мужик, в душу ни к кому никогда не лезет. Последнее в глазах Канды – огромный плюс. Молодого экзорциста на протяжении всей его жизни преследовало какое-то повышенное до болезненности внимание окружающих. Вначале в доме родителей, потом в додзе, где он учился бою на мечах, теперь вот в организации. Канда ничто так не ненавидел, как этот нездоровый ажиотаж вокруг своей персоны. А Ривер его никогда этим не достает. Несмотря на то, что знает о Канде побольше многих. И даже сейчас… Теодор бы на его месте заботливо выспрашивал о самочувствии, мягко клал бы руку на плечо, доверительно заглядывал в глаза… А Ривер даже не вспоминает об особенности Канды. У него других забот навалом, да и не любит он лезть в чужие дела. – Эй, маршал! Хочешь анекдот? – окликает экзорцист Ривера. – Анекдот? Ну давай! – тот заинтересованно поворачивается к Канде. – Идет семья помидоров: мама-помидор, папа-помидор и сын-помидор. Переходят дорогу. Сын неожиданно: «Ой, папа, там на нас карета едет!». Отец поворачивается к нему: «Заткнись…кетчуп!». Ривер смеется: – Это самый тупой анекдот, который я слышал! Канда ухмыляется: – Так я специально выбирал, чтоб ты понял. – Ах ты, засранец! – Ривер фыркает и в шутку замахивается на Канду. Тот делает вид, что уворачивается. – Ладно, раз такой умный, в катакомбах пойдешь впереди всех. На десять шагов. – Какого черта? – Ты же в темноте видишь — назначим тебя дорогу разведывать. А еще лопату дадим. Будешь ликвидировать локальные завалы на пути отряда. – Я сейчас кое-кого другого ликвидирую! – Канда даже не говорит. Рычит. Ривер хохочет: – Шутка! Давай, вставай и пошли. Чем быстрее мы подорвем этих тварей, тем быстрее отправимся домой. Канда бросает на маршала яростный взгляд, но все-таки решает промолчать. Поднимается, потягивается, разминая затекшее тело, и отправляется к месту сбора отряда. В конце концов, Ривер прав. Надо уже добивать уродов. Да и Томар у Канды давно и прочно сидит в печенках. Экзорцист на ходу расстегивает верхнюю пуговицу на плаще. Вечер теплый. И тихий. Зато спустя пару часов будет громкий. А потом можно уже будет послать все к дьяволу и вернуться к миссиям. Ривер неожиданно окликает его. Канда останавливается и поворачивается к маршалу. – Чего еще? – хмуро буркает он. – А если я тебе скажу, что Комуи может работать без перерыва тридцать часов подряд? – Возможно, только этого никто никогда не видел, – откликается Канда. – Вот когда он при мне отработает эти тридцать часов, а не продрыхнет на столе, тогда и будем говорить. А пока повторяю – иди к черту! |
