Дай мне руку, мальчик,
Дай мне руку, мальчик,
Дай мне руку, мальчик,
Быть может, я ещё жив.
О. Медведев

Сначала было непонятно, что это вообще такое, и куда отсюда идти. Но потом в этой смутной тёмной дымке словно бы проявилось некое мерцание, неяркое, не предвещающее ничего доброго, но всё же отличающееся от остальной обстановки, и потому он пошёл к нему, хотя не знал на самом деле, правильно ли поступает, да и, к тому же, инстинкт посылал предупреждающие сигналы...
- Тикки, с вами всё хорошо?
Тришия. Он рывком проснулся и успел оценить иронию того, кто и какой вопрос ему задаёт.
- С вами всё хорошо? - терпеливо и чуть обеспокоенно повторила женщина, и Тикки кивнул, а потом, сглотнув, чтобы промочить пересохшее горло, даже сумел ответить:
- Да. Да, Тришия, со мной всё хорошо.
Она подала ему платок, и мужчина понял, что лицо у него влажное от пота.
- Вы выглядели так, словно вам снился кошмар, - пояснила женщина, пока он вытирал лоб. - И... - она покраснела, что, в сочетании с нездоровым цветом её лица, совсем не шло ей. - Раньше у вас не было привычки засыпать после обеда в саду.
Вокруг и в самом деле жил своей негромкой жизнью сад при доме Камелотов, безразличный к тому, сколько человек захочет уснуть в расставленных здесь плетёных креслах. Тикки знал, о чём пытается спросить Тришия, и потому, возвращая платок, задержал ладонь золовки в своей и, посмотрев в глаза, ободряюще улыбнулся уголками губ.
- Рана меня не тревожит, Тришия, не тревожьтесь о ней и вы.
Женщина кивнула, но беспокойство из её взгляда никуда не исчезло.
Ей нравился деверь. Нет, не в этом смысле. В этом смысле она была целиком и полностью верна мужу, но из всех его родственников и знакомых более всего тянулась к его младшему брату, который, как порой казалось, относился к ней лучше, чем собственная дочь. Нет, конечно, несправедливо было так думать о Род, для её возраста естественно желать быть ближе к отцу, а не к матери, но... Так или иначе, но Тришия каждый раз радовалась, когда Тикки возвращался из Индии. И пришла в ужас, когда последний раз герцог Миленниум привёз его практически без сознания, тяжело раненного в какой-то стычке с туземцами и подхватившего после этого лихорадку.
Хотя деверь уже даже вернулся к светским визитам, Тришия всё еще продолжала за него волноваться. И все её опасения только подтвердились сейчас, когда она увидела его в саду, где они раньше сидели с Сирилом, Род и герцогом, пепельного под загаром, прерывисто дышащего...
- Тришия, возвращайтесь к себе, - мягко отослал её Тикки. - У меня здоровье крепкое и ещё и не такое выдержит, а вот вам о себе подумать стоит.
Она не хотела оставлять его так, но воспитание взяло своё – она подчинилась.


Аллен Уокер, шедший с кипой документов в кабинет Комуи, почувствовал, как сильная боль прострелила левую руку. И схватился за неё, неминуемо роняя бумаги и не обращая внимания на последовавший за этим возмущённый возглас Линка. Захолонуло сердце. «Что? Что случилось?» – молча спросил Аллен у своей Чистоты, но та не ответила, как не отвечала никогда. Младший инспектор смотрел с подозрением, но к таким его взглядам мальчик уже привык.
- С вами всё в порядке, Уокер? – тем не менее, осведомился Линк.
- Да, - вздохнул Аллен и принялся собирать разлетевшиеся документы, чувствуя, как постепенно отступает онемение из руки.


- Мы начали войну, мы начали войну! – напевал Сирил Камелот, входя в малую гостиную и небрежно бросая на столик красного дерева перчатки. – Тикки, радость моя ослепительная, мы начали войну, ты слышал?
- И не один раз, - кивнул ему в качестве приветствия устроившийся в кресле перед камином брат, показывая «Таймс», где, действительно, передовица была снова посвящена этой будоражившей всех нынче теме. – Не кричи так.
- Да что же не кричать, кто меня услышит? – господин министр попытался броситься Тикки на шею, от чего тот защитился всё той же, уже свёрнутой в трубочку газетой. – Слуги? – тут Сирил даже с презрительностью фыркнул, зная, что в доме у него либо демоны, либо так вымуштрованные люди, что ни слова не услышат из того, что им не положено.
- Тришия, - напомнил младший.
- Она разве не спит в этот час? – живо заинтересовался старший.
- Полчаса назад она спускалась в сад. Я отослал её наверх, но не могу тебе наверняка сказать, что она спит.
- Да? – кинул любопытный взгляд на брата Сирил. – Ну, не важно, не важно. Скажи мне, мне принимать приглашения на эту неделю и за тебя тоже, или как?
- Подожди до следующей, - отмахнулся Тикки. – Хватит им моего общества пока, как есть. - Ну, хорошо, отдохни пока от этой мишуры, - министр опустился в кресло, небрежно закинув ногу на ногу. – Но скоро большой бал – барон N даёт в честь совершеннолетия дочери. Тут уже тебе не отвертеться, - в его глазах заискрилась насмешка. – Ты ведь в их семье женихом считаешься.
Тикки вздохнул.
- Я с этой девушкой только что и танцевал два раза.
- Вот именно – целых два раза!
- Я даже лица её толком не помню.
- Я тебя умоляю, ты же не на лице женишься! – рассмеялся Сирил. – Зато – титул, связи, богатство – чего ещё можно желать получить за день до конца света?
Тут они переглянулись - и расхохотались уже оба.


Тикки всё-таки надеялся, что то, дневное, видение было вызвано слишком плотным обедом или какой-то ещё причиной в таком же роде, но разочароваться пришлось уже этой же ночью.
Едва сын Ноя смежил веки, как очутился в той же тёмной дымке. Мерцание уже манило издалека, и он, сплюнув, пошёл в ту сторону, понимая, что больше идти всё равно некуда. В общем-то, он по этому неприятному оттенку свечения быстро понял, что ждёт его Чистота. Не очень сильным было и удивление в тот момент, когда Тикки увидел, чья именно.
- Ты. – Услышав это слово, Аллен Уокер поднял голову, крепче сжав рукоять меча, от которого и исходило мерцание. – Опять ты, мальчик.
- Ты. – Экзорцист смерил мужчину недоверчивым взглядом. – Тикки Мик?
Сын Ноя кивнул:
- Ну, разумеется, я. Кто же ещё?
- Ты... не похож. - Мальчик явно одёрнул себя прежде, чем договорил.
Интересно, что именно он хотел сказать?
- На кого я не похож?
- На то, каким был раньше, - нашёлся Аллен. И чуть поморщился, сообразив, что ответ прозвучал несколько коряво. - Что ты тут делаешь?
- Это мне тебя следует спросить, - пожал плечами Тикки. - Меня-то явным образом сюда вытащили, моего согласия не спрашивая.
- А меня, можно подумать, спрашивали? - нахмурился мальчик.
Между ними ярко вспыхнул меч экзорцизма, и португалец непроизвольно прижал руку к груди, напротив быстро застучавшего сердца.
Воцарилось молчание. На этот раз двое смотрели друг на друга едва ли не с ужасом.
- Вот, значит, так, - первым заговорил наконец Тикки, совершенно не замечая, что продолжает массировать грудь. Экзорцист завороженно следил за движениями его руки, не в силах не понимать, чем именно они вызваны. - Значит, никакого выбора тут и не предполагалось. Значит, рана от этого меча будет не давать мне покоя и дальше. Тебе, кстати, тоже. Что за чудесной игрушкой ты обзавёлся, мальчик.
- А благодаря кому я ей обзавёлся? - слабо возразил Аллен, всё ещё не отрывая взгляда.
- Не поверишь, но я вовсе на появлении этого не настаивал, - тем же странным тоном, в котором одновременно слышались неверие, ярость и безысходность, продолжил сын Ноя. - Меня вполне бы устроило, если бы ты просто сдох от недостатка кислорода. Что тебе стоило, а?
- Прости, но меня такой сценарий почему-то не устроил, - переведя глаза на лицо Тикки, фыркнул экзорцист. - Даже не знаю, почему. И потом, ты, кажется, слишком остро всё воспринимаешь. Мы ведь встретились, потому что оба спим, так? Ничего, мне не впервой не спать сутками - завтра я просто запасусь большим количеством кофе, а потом передремлю где-нибудь днём, когда ты будешь обделывать свои очередные грязные делишки.
- Не сработает, - без колебаний отмахнулся португалец, сразу вспомнив, как в прошлый раз его ни с того ни с сего сморил сон.
- Ещё посмотрим, - бросил экзорцист, хотя сам не мог забыть, как несколько часов назад у него вдруг потемнело в глазах. - В любом случае, я совершенно не намерен видеть тебя во сне каждую ночь.
- А я вот, в принципе, не возражаю против твоей компании, - усмехнулся сын Ноя. - Но мне даже думать не хочется, для чего эти встречи устроены твоей Чистотой. Как-то это попахивает мухлежом, а мы разве не договаривались с тобой о честном поединке?
- Я вообще не собирался с тобой драться! - вспыхнул Аллен. - Если бы ты не обставил всё так, что от этого стали зависеть жизни моих товарищей...
- О-о? - протянул Тикки, закладывая руки за спину и наклоняясь к экзорцисту. - Но почему же так, мальчик? Или ты забыл, скольких из твоих товарищей я убил до этого? Или ты забыл, что я едва не стёр тебя?
Золотисто-жёлтые глаза тоже обладали магнетическим эффектом, особенно сейчас, когда темнели от безумия. Аллен понял это, когда попытался снова отвести глаза.
- Я не буду убивать людей, - сквозь зубы выдавил он. - Именно поэтому появился меч экзорцизма. И если он считает, что всё-таки можно довести дело до конца и изгнать из тебя дитя Ноя - что же, пусть будет так. Но кофе я всё же напьюсь - чтобы процесс твоего превращения в обычного человека прошёл как-нибудь так, без свидетелей.
Хищное выражение на лице Тикки сменилось разочарованным.
- А, - скучающе заметил он, выпрямляясь. - Ну что могу сказать... Удачи.
Проснулся он с мыслью: "Почему же мы всё-таки не начали сражаться?".


- Ну как кофе, вкусный? - невинно поинтересовался сын Ноя на следующую ночь, подойдя к источнику свечения. На этот раз, кстати, то была сама рука Аллена, не отделённая в меч.
Экзорцист ответил мрачным взглядом, явно не желая смиряться со своей неправотой.
- Ну что же, - снова заговорил Тикки, усаживаясь рядом. - Скоротаем время за беседой или за дракой? Потому что утром я точно что-то предприму, чтобы от этого избавиться.
- Что же не сделал этого за прошлый день? - не выдержав, вздохнул мальчик.
- Занят был. - Тикки хмыкнул. - Обделывал свои грязные делишки, как ты вчера выразился. Хочешь позагадывать, скольких из-за этого вам придётся отпевать в вашем Ордене?
- Как ты можешь? - тихо и с каким-то любопытством спросил Аллен. - Я же видел их... тех двоих и ребёнка с вами. Как вообще возможно такое совмещать? А если завтра тебе нужно будет убить кого-то из них?
- Та компания, да... - пробормотал сын Ноя, словно не слыша вопросов. - И правда, ты их видел. Я уже как-то и забыл, давно это было.
Экзорцист посмотрел на него с недоверием.
- Вообще-то, меньше месяца назад, - осторожно проговорил он.
- Так недавно? - удивился Тикки. - Забавно. А всё уже как в тумане.
Снова повисла пауза.
- Так, - решил Аллен. - Драться мы всё равно не будем, а в реальном мире уже ночь. Поэтому, - он очаровательно (как бывает в пятнадцать лет, особенно если долго тренироваться) улыбнулся, - расскажи мне сказку на сон грядущий. О том, как трое бродяг, заботящихся почему-то о ребёнке, встретили в поезде румынского графа и решили его обчистить в покер. Но потом и на них нашёлся шулер, и справедливость восторжествовала.
Мужчина озадаченно на него покосился.
- Ты что, дурак? - напрямик спросил он. - Или провалы в памяти начались?
- Мне просто интересно будет послушать, как это выглядело с твоей стороны, - терпеливо ответил Аллен.
- Ну, ладно, - хрустнул пальцами португалец. - Раз уж делать всё равно больше нечего... - И начал рассказывать.
Рассказывал он минут десять, порядком уйдя при этом в себя и потому не обратив внимания, как аккуратно побледнел экзорцист. А тому было с чего: хоть, положим, всех мелочей он не помнил и сам, но сейчас у него было ощущение, что ему зачитывают на скорую и потому небрежную руку написанный доклад руководству.
Почти никакой эмоциональной составляющей, никакого азарта от той игры. Никаких ярких образов, из которых, как правило, складывается человеческая память. Просто... сухая отчётность.
И это Тикки Мик?
- Тикки, ты понимаешь, что теряешь память о собственном "я"? - тихо спросил он, когда сын Ноя закончил. Но лицо португальца было непроницаемо.
- Мальчик, ты, кажется, бредишь.
- Хорошо, - попытался зайти с другого боку Аллен. - Что для тебя значила эволюция?
Тикки хмыкнул.
- Хочешь вот так запросто получить важную для вас, экзорцистов, информацию? - поддел он.
Мальчик с досадой мотнул головой.
- Я пытаюсь понять. Я же... видел, как она, эта эволюция, началась. И не пытайся убедить меня, что там всё было легко и естественно. Когда легко и естественно, так от боли не орут. И сейчас, хотя ты снова вменяем, насколько к вам вообще это слово применимо, мне кажется, что передо мной уже другой человек. Поэтому я хочу понять.
- Людям свойственно меняться после таких вещей, мальчик. Ты и сам изменился после того, как я тебя почти убил, разве нет?
- Там было другое, - возразил экзорцист. - Я просто заново оценил, что в моей жизни - самое важное.
- Вот и я сделал то же, - с улыбкой кивнул сын Ноя.
И тогда Аллен сделал вещь, равно неожиданную и для него самого, и для Тикки. Возможно, дело было в тени, которую мальчик видеть во всех отражающих поверхностях, или в нотной записи, которая не имела права быть составленной на том языке, на котором была составлена, или просто в странном ощущении, что к шее сзади прикасаются чьи-то чужие холодные пальцы.
Но Разрушитель Времени обнял Удовольствие Ноя и сказал ему:
- Я тебе не верю. Ты не демон, поэтому я не могу услышать, зовёт твоя душа на помощь или нет, но мне кажется, что зовёт. Так что, пожалуй, я переменю мнение – я тоже не против твоей компании, если могу этим помочь.
Удар кулаком в его солнечное сплетение последовал незамедлительно. Оттолкнув глотающего воздух экзорциста, Тикки холодно предупредил:
- Советую так больше не делать. Хоть это и сон, наведённый твоей Чистотой, но в следующий такой раз тебе не поздоровится.
Проснулся он с мыслью, аналогичной той, что была в прошлый раз: "Почему же я всё-таки не попытался его убить?".


Если подумать, то, конечно, на тему эволюции он сказал не всю правду. А точнее, о многом умолчал. А если совсем точно, то...
С того времени, в Ковчеге, между тем моментом, как упал под мечом экзорцизма, и тем, как встал Удовольствием Ноя, в Тикки что-то надломилось. Он не сразу это заметил, не сразу понял, долго списывал на последствия раны… но дело было в другом.
Возможно, они повзрослели одновременно – ожившая Память и он сам. И для Тикки это совпало с осознанием, каким же самообманом была для него его «белая» сторона жизни, какой иллюзией, какой игрушкой, с которой следовало проститься давным-давно. Потому что правдой стала только «чёрная» половина, направляемая Удовольствием Ноя, чья воля и сила не совсем, увы, являлись волей и силой Тикки, и при этом были, похоже, неизмеримо могущественнее.
И белое давно уже исчезло, просто какое-то время ему ещё позволяли цепляться за смешной сон о том, что оно существует.
Наверное, всё можно было бы изменить – но он сказал «да». Как в начале всего, ещё пробуждаясь. Не будь его согласия, Удовольствию труднее бы было прийти, но он сказал «да» - и повторил это, когда древнее существо внутри него запаниковало тогда, в Ковчеге.
Помоги мне!
Дай мне силу!
Выпусти меня, иначе я умру!
И он сказал «да».
«Да, я помогу».
«Да, я дам тебе силу, свою силу».
«Да, я выпущу тебя, и ты не умрёшь, потому что я этого не хочу».
Он сам согласился на то, чтобы белого не стало. Просто почти забыл о том, как сделал это в первый раз: и неудивительно, такой болезни, какой сопровождалось пробуждение, врагу не пожелаешь. Но потом-то вспомнил, вспомнил и подтвердил договор, и теперь знал точно, что части его «я» уже нет, потому что она уступила место другой личности, и так будет продолжаться, пока замещение не произойдёт полностью…
Нет, Тикки этого не боялся. Силу и радость дали не бесплатно, но о них он не жалел. Не будь в нём его собственной темноты, Удовольствие бы не пришло вообще.
Но в тот момент, когда стало ясно, что состояние раны пока никак не изменится, а сама она – уже привычна (и было это буквально что на днях, чуть ли не позавчера), мужчина вдруг посмотрел в зеркало и понял, что такого-то как раз бояться бы следовало. А он чувствовал только равнодушие.
Тогда и пришлось смириться с тем, что что-то внутри него, Тикки, сломалось, сломалось и восстановлению не подлежит.
Поэтому он завесил зеркала в том доме, в котором жил, и решил, что некоторое время ему лучше погулять, выполняя задания Тысячелетнего графа.


К сожалению, в этот день таковых занятий не было, поэтому Тикки отправился к Камелотам, тем более что он знал, как именно распланирована вторая половина дня у Сирила. Но покамест тот был в Букингэмском дворце, Род ещё не вернулась из школы, и побеседовать можно было только с Тришией.
Впрочем, португалец не то чтобы был особенно против. Пусть эта женщина и не приводила его в восхищение, но он в чём-то сочувствовал ей, призванной служить элементом декора для светского образа его брата.
- Ланч, Тикки? - предложила она ему. И подала знак прислуге до того, как он ответил:
- С удовольствием, Тришия.
Беседуя ни о чём, они перешли в столовую, где гостю подали жареный бекон, хозяйке дома - салат, ну и обоим - кофе. Тришия, по обыкновению, ела мало, но Тикки давно рассудил, что ей же самой будет лучше, если дожить она не успеет.
Да, пожалуй, всё-таки можно было признать, что он хорошо к ней относился.
- Как чувствует себя Сирил? - для проформы поинтересовался он, хотя знал, что правильный ответ на этот вопрос: "Лучше не бывает".
- Всё ещё потрясён случившимся с молодым Гарольдом, - вздохнула Тришия. Сын Ноя вспомнил, что Гарольдом звали того секретаря, что получил пулю вместо господина министра. - Но настаивает на необходимости каждый день отправляться на службу. Теперь, когда переговоры сорваны, и объявлена война... Хотя этого и требовал от него долг, я знаю, Сирил переживает, что ему пришлось её начать.
"Ну да, конечно," - Тикки едва удержался, чтобы не сказать это вслух. На всём свете ещё нужно было хорошенько поискать, чтобы найти существо более жестокое и циничное, нежели Сирил Камелот. Даже Род, со всей её безжалостностью, воспринималась по-другому; хотя, возможно, это было от того, что носительница Грёз Ноя была ещё ребёнком.
- Брат - сильный человек, - вместо всего этого произнёс португалец. - Он справится, вот увидите, Тришия.
Словно в пьесе, практически сразу после его слов раздался суматошный трезвон дверного колокольчика, слышимый даже в этой части дома. На лице Тришии отразилось беспокойство, и Тикки, встав, предложил ей руку, чтобы можно было вместе перейти в гостиную.
Там их встретили перепуганные подчинённые Сирила пополам с не менее перепуганной домашней прислугой. Виновник всего этого возлежал на диване во всём своём министерском великолепии, старательно изображая бледный вид.
- Хозяину стало дурно, - сбивчиво начала объяснять горничная - из новеньких, не демон, машинально отметил Тикки. - И его привезли сюда...
- Сирил! - с этим возгласом Тришия отпустила руку деверя и бросилась к мужу. Тот вялым жестом попытался её успокоить.
- Пусть его перенесут в спальню, - деловито распорядился португалец. - За доктором уже послали? Отлично. Тогда, пока он не пришёл, озаботьтесь тем, чтобы брата удобней устроить.
Он поймал на себе насмешливый взгляд старшего и обречённо понял, что позже, когда они останутся наедине, наслушается о своей братской любви по самое не балуй.
Ну и ладно. Всё равно ведь договаривались, что устроят из этого спектакль.
Семейный врач Камелотов подоспел как раз тогда, когда хозяина дома уже устроили в постели, и долго причитал о том, как министр себя не бережёт.
Но, наконец, все лечебные процедуры были преодолены, доктор занялся Тришией, которой плохо стало вполне по-настоящему, слуги и клерки были изгнаны, и братья действительно оказались наедине.
- Завтра все газеты будут кричать о твоём приступе, - заметил Тикки, перебирая безделушки на каминной полке.
- Вот и чудненько, - фыркнул министр, лёжа в своей постели и глядя в спину младшему. - Пускай наш противник почувствует себя уверенней и начнёт уже действовать активней, ну а я восстану со смертного одра ради блага родной страны.
Тикки усмехнулся, чего, впрочем, Сирил всё равно видеть не мог.
- Тебя что-то тревожит, свет мой? - прищурившись, осведомился старший.
Младший кивнул и повернулся.
- Эволюция, - сказал он. - Я... до конца пока так и не понял, что она значит для нас. Для меня.
- Но это же элементарно, - пожал плечами министр.
- Правда?
- Да. Твоя Память пробуждается в тебе и даёт тебе больше сил и возможностей.
Португалец повертел в руках снятую с камина фарфоровую статуэтку танцовщицы.
- А если... если за это приходится платить фрагментами своего человеческого «я», - негромко проговорил он, - если при этом человеческая личность понемногу исчезает – думаешь, так и должно быть? При эволюции?
Лицо Сирила приняло довольно-таки жёсткое выражение:
- Мы – род Ноя. Наша судьба – выше судеб обычных людей. Для сценария Графа лучше будет, если наша Память пробудится как только может, так что, если при этом что-то от прежнего «я» теряется – разве это важно? Ведь главное то, что ты - Удовольствие Ноя. – Тон его смягчился: - Но ты ведь всё это знаешь и сам, радость моя. Просто, судя по всему, слишком мало времени прошло, и ты ещё не привык.
- Наверное, ты прав, брат, - согласился Тикки, отворачиваясь, чтобы поставить статуэтку на место. – Если я тебе пока не нужен, я пойду, не против?
- Иди, - отпустил старший, тем не менее, награждая его странным взглядом. – Не забудь только прислать кого-нибудь взамен, а то не дело, если такая персона, как я, останется в одиночестве, не правда ли? Впрочем, там и Род скоро должна из школы вернуться.
- Я пришлю кого-нибудь, если повезёт – и её, - кивнул младший, подходя к двери.
- Вот и чудно - и, ангел мой?
Тикки понял, что сбежать не удалось. Решив не повторять в сотый раз, как такое поведение Сирила его пугает, он ограничился простым:
- Да-а?
- Коли ты уже способен хлопотать о здоровье бедного травмированного брата, думаю, надо тебе и от моего лица завтра на званый вечер к Т пойти. Возражения не принимаются - сходи развейся, - в голосе министра звякнул металл.
- Хорошо, хорошо... - с этими словами португалец покинул комнату. И, поскольку Род всё-таки ещё не вернулась, он ограничился тем, что отослал к Сирилу врача, а сам направился прямиком в винный погреб.
Интересно, если бы не эти дурацкие встречи во сне, было бы так сильно это неприятное тянущее ощущение? Ощущение того, что исчезаешь?
Тикки не знал этого точно, но после того, что сказал Сирил, встречать ночь трезвым не хотелось. Поэтому набрал бутылок столько, сколько уместилось в руках, и пошёл в комнату, в которой ночевал, когда оставался у Камелотов.
Через пару часов он достал письменные принадлежности и разложил среди винных пятен и пустых бутылок.
«Тикки Мик, - обмакнув перо в чернила, вывел он на листе бумаге округлым и преувеличенно ровным почерком. – Тикки Мик, - добавил он ниже. – Тикки Мик. Тикки Мик». – Скоро весь лист был заполнен его именем, так, что белое было видно только в пустотах в буквах. Всё остальное место Тикки занял чернилами - два слова самого разного размера ревниво отвоёвывали себе пространство для жизни.
Аккуратно просушив лист, сын Ноя чиркнул спичкой – и задумчиво наблюдал, как бумага горит, пока, наконец, на столе, некрасиво его запятнав, не осталась только кучка пепла.
В той бутылке, из которой он в тот момент пил, пил, оставалась ещё половина, а рядом стояла ещё непочатая.
Но до того, как заснуть, Тикки опорожнил обе.


Когда появилось свечение, он решил, что встать с кровати ему, пожалуй, слишком лениво. Но сон решил привнести в себя разнообразие, и Тикки оставалось только вздыхать, видя, как седой экзорцист постепенно материализуется в кресле напротив его кровати.
- И что с тобой таким делать? – осведомился сын Ноя. И тут же, без перехода, сообщил: - А я пьян.
- Когда успел? – удивлённо посмотрел Аллен. И, поняв неуместность фразы, смутился и осторожно спросил: – Что-то случилось?..
Мужчина мотнул головой:
- Да вот… Всё случилось чуть раньше. И у меня прекрасная семья. – Почти мечтательно глядя в потолок, он усмехнулся: - Мальчик… Сделай мне что-нибудь хорошее.
Экзорцист поперхнулся.
- Ч-что, например? – уточнил он, откашлявшись.
- Понятия не имею, - совершенно безмятежно, как никогда не сказал бы трезвым, произнёс Тикки. – Но чтобы хорошее. Обычно, когда мне плохо, я хочу, чтоб и всем остальным было плохо, - пояснил он, заставив мальчика невольно поморщиться. - Сегодня, в виде исключения, я просто хочу, чтобы мне делали хорошее.
Аллен вздохнул и указал на пол рядом с креслом:
- Хорошо, иди сюда и присядь. Только фантазия у меня небогатая.
К его изумлению, сын Ноя кое-как соскрёб себя с кровати и подошёл. Экзорцист подумал, что всё-таки реальность сна всегда была дикой, даже такого сна, как этот...
Поэтому, когда Тикки грузно опустился у его, Аллена, ног, мальчик запустил пальцы в его шевелюру и начал массировать.
- Говорят, это помогает расслабиться, - неловко прокомментировал он.
- Наверное, - Тикки прикрыл глаза, уговаривая собственную голову, что ей не настолько тяжело, чтобы откидываться на чужие колени. – Попробую. Это, должно быть, приятно.
- «Должно быть»? – мальчик остановился было, но потом продолжил. – У тебя голова болит? – поинтересовался он.
- Нет. – На самом деле, ощущения были чертовски хороши, и при другом раскладе в них можно было бы даже раствориться, напрочь забыв, что дают их руки экзорциста. - Но я на взводе. Из такого состояния очень трудно расслабиться, особенно когда опасаешься, что снова начнет трясти, если всё же расслабишься.
- Хм-м… - не зная, что делать с этой неожиданной откровенностью сына Ноя, Аллен взъерошил ему волосы и сказал: – Тебе идёт просто улыбаться.
- Ну… - мужчина пожал плечами. – Пользуйся моментом. – Однако улыбаться он уже прекратил. – И волосы ещё. В кои-то веки отрастил, есть, что ерошить, да?
- Прошлая тоже была ничего, и там тоже было, что ерошить, – хмыкнул мальчик.
Тикки зевнул, отмахнулся – и от этого покачнулся, но сумел восстановить равновесие:
- А вот Род нынешняя длина волос больше по вкусу, подстричься не даёт.
- А ты сам чего хочешь? – вполголоса осведомился Аллен. И добавил: – Не падай, а?
- Упаду – сам дурак… - сын Ноя задумался. - Чего хочу? Вроде обстричься хотел…
- Дело твоё, - вздохнул экзорцист, вставая. - Может, лучше тебе опять лечь? Учти, мне тебя ловить будет довольно сложно.
- Значит, затылком треснусь, - заупрямился мужчина.
– Так не пойдёт, поднимайся, - Аллен потянул Тикки за руку.
- Ну куда ещё? – тяжело вздохнул тот, тем не менее, подчиняясь.
- К кровати…
- Я ещё спать не хочу... – заворчал португалец.
- Я тебя спать и не укладываю, - пытаясь не засмеяться, возразил мальчик.
- Да ты что? – с сомнением спросил мужчина. И со вздохом заметил: - Издеваешься…
- Издеваюсь… - наполовину доведя, наполовину дотащив Тикки до кровати, Аллен уронил его туда и сам сел на край. – Зато твоя голова будет в сохранности, и мне не придётся волноваться, что ты, ударившись затылком, всё окончательно забудешь.
Сын Ноя, лёжа на спине, не сводил глаз с потолка.
- Какая заботливость, прямо на слезу прошибает… - пробормотал он. – Тебе-то какое дело? – Он повернулся и обнял экзорциста за талию. Тот вздрогнул, но осторожно погладил мужчину по волосам.
- Меня беспокоит то, что с тобой творится. – Мальчик старался смотреть куда угодно, только не на Тикки. – Такое... не должно происходить ни с одним человеком. Хочешь, я тебя остригу?
- Не надо, Род спросит…
Аллен кивнул, словно такого ответа и ожидал.
- Я верну тебе память, - пообещал он.
Тикки зевнул, делая вид, что не понимает, о чём речь:
- Моя Память со мной… А что ещё мне надо? Все равно нам ничего не светит доброго, даже Графу, никогда ничего доброго не светит тому, кто взялся менять мир. – Он отпустил экзорциста и откатился, повернувшись спиной. - И со мной не творится ничего из того, что не должно бы было твориться. Я буду помнить ровно столько, сколько мне надо.
- Значит, и мне ничего доброго тоже не светит, я ведь тоже собрался этот мир менять - широко и уверенно улыбнулся экзорцист.
- Да, это я и имел в виду, ты совершенно правильно меня понял, мальчик...
Аллен заговорил не сразу, а когда заговорил, стало заметно, что он хочет прекратить разговор:
- Ну что же, я рад, что с тобой всё хорошо, и ты всё помнишь...
– Да уж, ужас как хорошо… - перебил мужчина. - И что ты ко мне пристал, я что, денег тебе должен и не отдаю, что ли?..
Аллен возвёл очи горе.
- Ты уж определись, «хорошо» или «ужас как хорошо»… - Он помолчал. – Скажи спасибо, что не должен. Но вообще я говорил о том, будешь ли ты помнить… меня, например?
- Ужас как хорошо, - уверенно хмыкнул Тикки. Поёжился: - Тебя забудешь, у меня от тебя такая полоса шрамов осталась… Или я ещё что-то помнить должен?
- Может быть… Надеюсь, себя ты не забудешь. – Экзорцист словно не заметил, как вздрогнул португалец. – Прости, я не знал… что так получится. Это я виноват, что ты… изменился.
- Мальчик, - Тикки лежал, подложив руку под голову и уставившись в пространство. - Всё пошло естественным путём, и твое сожаление тут ни к чему. – Благодаря мне ты эволюционировал, даже дважды, так что как ты мог не оказать ответной любезности? Всё нормально и всё естественно... Вы изменились - изменились и мы, когда изменились мы - изменились и вы. Стук костей и роскошный сценарий игры на тех уровнях, куда нам не пробиться, потому что играют не люди.
- Мог и не оказать, если бы знал, что всё так закончится... Хочешь сказать, что лучше смириться и плыть по течению?
Тикки попытался мотнуть головой, что в лежачем положении было не слишком удобно:
- А какая разница... Течение такое, что всё равно снесет.
- И ещё, - почти перебив его, продолжил Аллен. - Играют не со мной, и я не обязан играть по их правилам, сценарий можно написать и самому, а с тем, что не пробиться... ты хоть раз пробовал?
- Это сценарий, который устраивает Графа, я не стану ему ни в чем мешать, в том числе куда-то пробиваясь... – Тикки говорил с уверенностью большей, чем чувствовал.
Экзорцист пожал плечами.
- А я и не прошу. Это моя задача - помешать плану Графа.
Сын Ноя ухмыльнулся:
- Ты - клоун, ты и развлекайся. – Но ухмылка быстро сползла с лица, и он закрыл глаза. - И - да, я уже протрезвел.
Мальчик помедлил было, но потом поднялся на ноги:
- Что же, я пойду.
- Хорошо, что ты сам понял, и не пришлось тебя прогонять. - Аллен уже направлялся к выходу из комнаты, когда Тикки одними губами добавил: - Спасибо.
Происходи это в действительности, мальчик бы не услышал. Но тонкая реальность сна не всегда с почтением относилась к законам физики.
- Не за что, - ответил экзорцист и вышел, притворив за собой дверь.
Открыв глаза, Тикки медленно повернулся, почти ожидая увидеть рядом с собой на кровати отпечаток от второго тела. Но, конечно, ничего такого не было. Взявшись за голову, мужчина понял, что пора со всем этим что-то делать и отправился на поиски Род Камелот.
Аллен, проснувшись, пришёл к похожей мысли – и в качестве конфидента избрал своего наставника, резонно предположив, что в случае с Кроссом больше шансов получить необходимую информацию и одновременно не наслушаться лекций о сотрудничестве с врагом, чем в случае с кем-то ещё.


Впоследствии, уже больше зная о том, кто такой «инспектор Говард Линк» на самом деле, мальчик приписывал тот факт, что ему удалось улизнуть из-под надзора в эти предрассветные часы, либо чуду, либо, увы, способностям Четырнадцатого. Но в комнату Кросса экзорцист всё-таки пробрался - и, к своему удивлению, застал учителя бодрствующим, одетым по-дорожному и что-то пишущим за столом. Генерал молча указал ученику на стул позади себя и не одарил ни словом, ни взглядом, пока не закончил.
- Ну? - спросил он, поставив точку и развернувшись вполоборота к ученику.
- Два вопроса, - тихо сказал Аллен, всё это время сверливший глазами его спину. - О нотной грамоте...
Кросс прервал его взмахом руки.
- Не сейчас, - хмыкнул он.
- Это ещё почему? - мигом вспыхнул мальчик.
- По кочану, - отрубил рыжий генерал. - Можешь ты мне хоть раз в жизни довериться, глупый ученик?
- Не могу, - огрызнулся Аллен, про себя подумав, что, в общем, раз в жизни уже это сделал, и не исключено, что зря.
- А придётся, - усмехнулся Кросс. - Иначе выставлю. Ну, будешь задавать второй вопрос или вон пойдёшь?
Экзорцист не ответил, не желая отрекаться...
- Я всё равно скоро расскажу, - вздохнул его учитель. - Не сейчас, но скоро. Потерпи.
Всё ещё сомневаясь, мальчик, тем не менее, медленно кивнул, поскольку знал, что в противном случае Кросс его и правда выгонит.
- Второе, - произнёс он. - Кажется, из-за того неудавшегося экзорцизма я оказался каким-то образом связан с Тикки Миком.
- Удовольствие Ноя, - без удивления кивнул генерал. - И? Как именно проявляется связь?
- Встречаемся во сне. Кажется, если один из нас спит, второй может заснуть принудительно. - Аллен поморщился. - У меня каждый раз сводит левую руку.
- И что делаете, когда встречаетесь? - поднял видимую бровь Кросс. - Всё дерётесь?
- Разговариваем, - мотнул головой экзорцист. - В том и дело. Если сны - не морок, то я знаю, как он выглядит теперь, и это очень отличается от того, что было в Ковчеге. Знаю, что от моего удара у него остались шрамы. Знаю ещё некоторые вещи, потому что он стал неожиданно откровенен, и я не понимаю, с чего.
Его наставник слушал, барабаня пальцами по столешнице.
- Так, - сказал он. - У тебя десять минут на то, чтобы изложить выжимку ваших разговоров. Время пошло.
Аллен сумрачно глянул на старшего и почти выругался про себя, но подчинился.
- И что тебе не нравится? - фыркнул Кросс, когда он закончил. - Пользовался бы новым источником информации и радовался себе!
- Я не чувствую его чужим, - чуть невпопад ответил ему мальчик. - Я и раньше не думал о нём, как о враге, я думаю о роде Ноя, как о людях. Но сейчас я не ощущаю Тикки Мика посторонним. Это... неправильно.
Занятый подбиранием слов, он не заметил пристального взгляда наставника, а тот быстро сменил серьёзное до суровости выражение лица обратно на насмешливое и беспечно пожал плечами:
- Ну и зачем ты ко мне пришёл? Сам ведь всё и так понял. Последствия твоего экзорцизма вас и связывают, и собственную Чистоту ты в нём и чувствуешь.
- А делать-то мне что? - покосился на Кросса его ученик.
- Действуй по обстоятельствам. Надо будет - заверши то, что в прошлый раз не успел. И иди уже отсюда.
В итоге ему пришлось выдворять Аллена едва ли не пинками. А тот, проснувшись следующим утром, узнал, что его учитель и Леверьер, едва рассвело, из Ордена куда-то уехали.


- Тикки!! - он только охнуть успел, когда в него с разбегу врезался снаряд, в миру именуемый Род Камелот, и повис на талии. - Доброе утро!
- Доброе... - особенно с похмелья. Ну хоть голову под ледяной водой подержал. - Ты что в таком хорошем настроении? Гра... герцога, что ли, с утра видела?
- Ага! - счастливо кивнула девочка. - Он к нам на уик-энд приехал.
- А... А я хотел с тобой поговорить.
- А... - на миг Род глянула серьёзно. - Я так и подумала почему-то, когда с папой вчера поболтала. Ну, пойдём, позавтракаем в саду, дядюшка?
Тикки позволил отвести себя, чувствуя, впрочем, что мысль о еде вызывает в нём лёгкое отвращение.
Девочка плюхнулась в кресло у куста рододендрона и начала болтать ногами, наблюдая, как за угол дома сворачивают слуги, выгуливавшие собаку. Её дядя - или брат, как посмотреть - устроился в соседнем, и в течении десяти минут им сервировали завтрак.
- Ну так о чём говорить будем? - невинно поинтересовалась Род, обхватывая обеими руками запотевший стакан с оранжадом.
- Об Аллене Уокере, - усмехнулся португалец.
- Чудесная тема! - Старшее дитя отпустило стакан, чтобы хлопнуть в ладоши. - И что о нём?
- У раны от его меча, - Тикки пригубил кофе, - есть забавный побочный эффект...
Очень быстро он пересказал ей все свои странные сны. Ну, возможно, несколько приврав: вопросы, которые он задавал Сирилу, он объяснил, полностью свалив вину на Аллена.
- Он мне опять читает проповеди о том, как важно быть обычным человеком. И наяву, я точно знаю, я бы ему по первое число всыпал. Но во сне я сижу и слушаю его, даже толком ни разу поединок не начав. - Он глубоко вдохнул. - Род, мне кажется... эта рана продолжает меня заражать. Или даже медленно убивает.
- Я поняла тебя, Тикки. - Она смотрела прямо перед собой, и он опасался, что она действительно поняла - больше, чем он сказал. - Я займусь этим, разумеется. Ведь ты этого от меня хочешь?
Португалец сглотнул.
- Да. Да, этого.
- Хорошо, - кивнула она. И широко улыбнулась: - Ну ладно, пойду я с герцогом поиграю. - Она соскочила на гравий дорожки. - Бай-бай!


- Вечер добрый, - Тикки обаятельно улыбнулся хозяйке дома, заставив ту смущённо зардеться несмотря на то, что ей уже было ближе к сорока. - К несчастью, мой старший брат ещё не вполне здоров, но, надеюсь, Вы согласитесь удовольствоваться моей компанией вместо его?
- О, что за вопрос, милорд, - проворковала леди Т. - Вы всегда желанный гость в моём доме!
- Это в высшей степени прекрасно, - одарив её ещё одной улыбкой, сын Ноя направился в свободное плавание дальше по гостиной, приветствуя всех и каждого, как обязывало положение замены Сирила. Поскольку это сопровождалось комплиментами знакомым дамам и их вечерним туалетам, а также короткими беседами со знакомыми джентльменами, то в уединение позади рояля удалось спастись не раньше, чем через сорок минут.
И там, когда Тикки как раз понадеялся, что сможет передохнуть и уже потом снова присоединиться к обществу, его догнал негромкий насмешливый вопрос:
- Удовольствие Ноя не находит удовольствия в светских приёмах?
Тикки не торопясь обернулся - и почувствовал мерзкий холодок в желудке, тошнотворное напоминание о недавнем поражении.
- Отнюдь, просто осматриваюсь в поисках новоприбывших, - тем не менее, любезно и ровно заметил он. - Таких, как вы, ...Мариан Кросс.
- Тикки Мик, - кивнул генерал экзорцистов, покачивая в руках бокал. - Что, неужели и меня бы подошли поприветствовать?
- Как и всех других гостей вечера, - приподнял брови сын Ноя, выражая вежливое недоумение по поводу такой постановки вопроса.
- А, принимаем во внимание мнение света? - Кросс критически осмотрел визави сверху вниз. Одеты, кстати, они были почти одинаково, хоть этикет званого вечера позволял мужчинам больше разнообразия в туалетах, нежели этикет бала. Однако ж: чёрные фраки и брюки, серые жилеты, белые рубашки и шейные платки, серый у португальца, белый у его противника. - Мой глупый ученик был прав, ты действительно изменился.
"Чёрт, - нет, конечно, было логично, что не только сам Тикки поделился со своими информацией о странных снах, но и Аллен не стал держать её при себе, но... - Чёрт".
- Всё течёт, всё изменяется... - неопределенно протянул сын Ноя, не слишком желая обсуждать эту тему с Кроссом.
- Несомненно, - хмыкнул тот, качая в пальцах бокал. - Хотя что-то должно оставаться неизменным: вы ведь ещё не потеряли карту, где указано в том числе и моё имя?
- Нет, - чуть улыбнулся португалец. - Хотите прояснить этот вопрос наедине?
Кровь быстрее побежала по жилам: неужто представится возможность реванша?
- Не сегодня, увы, - с сожалением ответил генерал и глазами указал в сторону. Проследив за направлением взгляда, Тикки увидел молодого человека с заметной выправкой, напряжённо смотрящего куда угодно, только не на Кросса. Дополнительные наблюдения позволили вычислить ещё троих таких же молодых людей, распределившихся по углам гостиной.
- А-а... - с пониманием кивнул сын Ноя. - Кажется, нам могут помешать, да?
- Обязательно помешают, - пожал плечами экзорцист, отхлёбывая вина. - Да и встреча у меня сегодня назначена не с вами, вы - так, удачно подвернувшийся сюрприз. Но в другой раз я не откажусь.
- Да уж надеюсь, - рассмеялся Тикки, облокачиваясь на рояль. - В конечном счёте, мне ведь всё равно придётся разобраться со всеми, кто имеет отношение к ...тому.
- Хотя вы ведь вообще бьёте вслепую, надеясь, что, чем больше имён, тем больше вероятность, что вы угадаете. - Зубы у Кросса были белые, ровные, а усмешка скорее напоминала оскал.
- Однако же навряд ли с вами мы угадали неверно, - возразил, задетый за живое, португалец. - И с Алленом Уокером. Теперь-то точно известно, что он - Музыкант.
- Да, с Алленом-то известно, ничего не поделаешь, - подтвердил генерал, и его пенсне (или половина? ведь вряд ли же под маской пенсне продолжалось?) блеснуло. - Что интересно, может, это тоже явилось причиной вашей нынешней общей проблемы, вы об этом не задумывались?
- Ах, Мариан, наконец-то я вас отыскала, - прощебетала, подлетая к ним, молодая женщина в нежно-голубом платье. - Милая Люси сейчас сыграет нам, вы ведь собираетесь пригласить меня на вальс?
- Всенепременно, я только о вас весь день и думал, - промурлыкал Кросс, на глазах превращаясь в большого сытого кота. - Сэр Мик, приятно было побеседовать, - на мгновение вспомнил он про Тикки, прежде чем позволить увлечь себя своей даме.
- Взаимно, генерал, - откликнулся сын Ноя, к которому тоже спешили с аналогичными целями дамы - не для себя, правда, а для своих дочерей.
И вечер развёл Тикки Мика и Мариана Кросса.


К Камелотам Тикки вернулся, конечно, уже глубоко заполночь, когда семья и слуги уже должны были спать. Впрочем, такое положение вещей его вполне устраивало: причитающееся ему социальное общение он на сегодня получил с лихвой и был готов отложить отчёт об этом на утро.
Открыл сыну Ноя ожидавший его дворецкий в халате и ночном колпаке. Этот же почтенный старик и развеял надежды Тикки не встретиться ни с кем из родственников, сообщив:
- Леди Камелот только спрашивала о том, не вернулись ли Вы ещё, сэр.
- Тришии не спится? - вздохнул португалец.
- Да, сэр. Миледи попросила подогреть ей молока и изволит находиться в малой гостиной. Доложить о Вашем возвращении, сэр?
Португалец рассудил, что всё равно Тришия уже наверняка услышала, что он пришёл.
- Докладывайте. - Он скинул плащ и отдал цилиндр с тростью дворецкому, а потом пошёл за ним, на ходу ослабляя шейный платок.
- Сэр Мик, миледи, - негромко, но внушительно провозгласил старик, открывая дверь.
- Тикки! - увидев деверя, обрадовалась Тришия, кутавшаяся в шаль поверх домашнего платья.
- Не вставайте, Тришия, - предупредил тот, заходя и приближаясь к ней. - И вам вредно не спать так поздно, Сирил рассердится.
- Увы, у меня бессонница, - пожаловалась она. - Хотите молока?
Португалец, опускаясь в кресло, с сомнением посмотрел на кувшин, стоящий на столике подле золовки.
- Ну давайте...
Она налила ему чашку и спросила:
- Хорошо всё прошло у Т?
- Да, как обычно.
- Хорошо... – женщина облокотилась на стол и осторожно заметила: - Вы последнее время сам не свой. Беспокоит рана?..
- И да, и нет, - Тикки вертел чашку, не спеша из неё пить. Интересно, Тришия всё рассказывает Сирилу? Хотелось бы верить, что нет. – Уже начал беспокоить и один... человек.
- «Человек»? – переспросила она. Сын Ноя нарочно употребил максимально безличное «person», и ей было непонятно, о ком речь.
- Да. Этот человек сейчас появляется в моей жизни довольно часто, и я даже не знаю, как к этому относиться, - он провёл пальцем по ободу чашки.
- Этот человек вам неприятен?..
- Да не то чтобы... – Тикки усмехнулся. – У нас короткая, но бурная история отношений. В начале знакомства я поступил так, что, казалось бы, мне не будет прощенья, однако же, похоже, той же монетой мне платить не хотят. И даже почему-то сейчас беспокоятся обо мне.
- Значит, вас простили, - предположила Тришия.
- Или это просто редкостно добрый человек, добрый до жестокости...
- Разве доброта может быть жестокой? – удивлённо посмотрела она.
Португалец поёжился, вспоминая резкую боль от меча экзорцизма.
- Бывает... А тут, кажется, решили винить не меня, а... обстоятельства. А моя лично дальнейшая судьба этого человека волнует.
- Вы этому человеку небезразличны, - утвердительно произнесла женщина.
- И вот не знаю, что именно с этим делать, - вздохнул Тикки. «Вроде бы для того, чтобы как-то использовать для сценария Графа, маловато...».
- Если вам так явно протягивают руку – может быть, стоит протянуть руку в ответ?
- И что будет? – португалец пожал плечами и отхлебнул уже едва тёплое молоко. – Мы хорошо познакомились когда-то (стылое ощущение: что из этого на самом деле осталось в его памяти, а что ушло?..), но это было давно. С тех пор много чего произошло, и, если я возьму эту руку, это создаст только больше проблем.
- А вам хочется?
Тикки замер на месте с чашкой в руке, на этом вопросе осознав, что сам только что сказал.
- Не знаю... - Всё-таки ночь, полутёмная гостиная и спящий дом создают ощущение невероятной интимности, когда можно говорить то, о чём в другое время стараешься даже не задумываться. – Мне всегда было интересно рядом с этим человеком, но некоторых вещей я всё равно не смогу принять. – «Иначе, чем став предателем, а им я становиться не желаю...». – Но мы не можем поговорить и пять минут, не натолкнувшись на эти вещи. Поэтому мне и странно наше частое общение. Хотя, не скрою, приятные стороны в нём тоже есть.
Тришия тихо рассмеялась.
- Что? - не понял португалец.
- Знаете, Тикки, вы очень красивый мужчина, - продолжая улыбаться, сказала она. - И дамы, когда вы в Лондоне, засыпают вас знаками внимания. Поэтому я никак не ожидала услышать от вас такую знакомую историю о переживаниях первой любви.
Сын Ноя удивлённо моргнул:
- Да нет же, дело не в этом...
- А по-моему, именно в этом, - возразила его золовка. - По всем признакам. Неужели вы никогда не были раньше влюблены? Тогда вы рассказали мне о воистину необычайной девушке.
"Это не девушка, это пятнадцатилетний мальчишка и один из моих злейших врагов," - раздражение из-за невозможности сказать эту фразу мешалось в душе Тикки с раздражением по поводу того, что Тришия так всё истолковала.
- Давайте расходиться спать, - произнёс он, вставая. – А то разговор начинает приобретать странные очертания.
- Разве?.. – но, решив не смущать деверя дальше, она тоже поднялась и оперлась на предложенную руку. – Ну что же, как пожелаете.
Передав леди Камелот дворецкому, сын Ноя наконец отправился спать.


- Ну вот, опять ты, - встретил он раздражённым вздохом Аллена, когда тот снова проявился в его кресле. – Ни одна ночь без тебя не обходится...
- Какой тёплый приём, - фыркнул экзорцист. – Я, между прочим, в гости не напрашиваюсь. – Он встал и с любопытством огляделся. – Та же комната... Ты здесь живёшь?
- Нет, я тоже в гостях. – Тикки оглядел мальчика и сообщил: - А мне сегодня сказали, что я в тебя влюблён.
Аллен споткнулся на ровном месте, едва не пропахав носом ковёр.
- Ты опять пьян? – с подозрением осведомился экзорцист, выпрямляясь.
- Трезв, как стёклышко, - рассмеялся португалец. – Но вот так это выглядит со стороны. Разве не забавно?
- Честно – не очень.
- А почему, собственно? – Тикки легко соскочил с кровати и чуть ли в мгновение ока оказался рядом с мальчишкой. – Будь это правдой, разве ты не решил бы, что это можно использовать к своей выгоде?
- Если ты любишь так же, как любит Род, а я подозреваю, что так, - Аллен отступил на шаг и с неудовольствием понял, что стоит у стены, - то, боюсь, такие чувства тебе вашу общую цель не заслонят.
- А ты попробуй меня переубедить, - с усмешкой произнёс сын Ноя, наклоняясь. – Докажи, что такие чувства выше цели. – Он убрал с лица мальчика волосы, открывая багровую перевёрнутую пентаграмму на лбу. – Выше сценария Графа. – Серые глаза смотрели на него с извечным вызовом. – Выше всего... – И Тикки наконец поцеловал экзорциста.
Наверное, только из-за того, что всё происходило во сне, прикосновение когтей он почувствовал только через полминуты. Хотя, может, дело было в шоковой реакции.
- Но что-то я сомневаюсь, что ты можешь такое доказать, - выпрямившись, португалец едва ли не оттолкнул Аллена от себя. – Тебе – и чтобы чувства выше цели? Прости, не верю.
- Ты сейчас напросишься, - хмуро предупредил экзорцист, вытирая губы.
- И мы наконец-то будем драться? – показательно обрадовался Тикки. – Неужели? Уберётся всё, что этому мешает, твоя ли это Чистота или сила Музыканта, как мне тут тоже намекнули? Правда? Ну давай начнём!
Мальчик глубоко вдохнул, медленно выдохнул – и деактивировал Клоуна.
- А смысл? – спросил он. – Ведь это же всё равно не настоящее. Или хочешь надеяться, что кто-то из нас тогда утром не проснётся?
- Что, думаешь, не получится? – сокрушённо заметил сын Ноя. – Опять ты играешь нечестно, и это печально. Почти.
Он резко подался вперёд, крепкой хваткой сжав нижнюю челюсть Аллена и снова его поцеловав, а другой рукой рванув на нём жилет и рубашку. Пуговицы брызнули в разные стороны, а возмущённый возглас экзорциста захлебнулся у него в горле. В процессе последовавшей борьбы, перешедшей из вертикального положения в горизонтальное, седую голову удачно познакомили затылком с подлокотником кресла, и секунды дезориентации стоили мальчику вытаскивания из рубашки одновременно с жилетом и расстёгнутых штанов.
Ну а потом Тикки обнаружил, что, запястье к запястью, привязан к экзорцисту Клаун Белтом.
- Прекрати, - сказал Аллен. - Что тебя так мотает...
- А что нет? - усмехнулся сын Ноя. - Раз на реальности это всё равно не отразится...
- Почему-то мне маловато такого повода, чтобы заняться с тобой этим.
- Ах, чёрт, - преувеличенно расстроенно вздохнул португалец, садясь на пятую точку и свободной рукой нашаривая сигареты и спички. - Неужели я тебя совсем не привлекаю? - спросил он, закурив.
Аллен порозовел.
- На провокационные вопросы отвечать не стану, - упрямо заявил он. И, когда Тикки рассмеялся, добавил: - А ты почти похож на себя прежнего. Что-то хорошее случилось?
- А может, дело в том, что я действительно понял, что в тебя влюблён, и это принесло мир моей душе? - подмигнул мужчина.
Экзорцист со вздохом откинулся на бок кресла.
- Конечно, конечно. Ладно, не хочешь говорить - не надо. Твоё право. А мне скоро вставать.
- А, логично, - кивнул сын Ноя. - Я лёг явно куда как позже тебя. - Он затушил окурок о паркет, подумав, что, если след останется наяву, Сирил не погнушается братоубийством. - Ну что - счастливо?
- Да, наверное, - согласился мальчик. И исчез.
А проснувшись, он некоторое время лежал с открытыми глазами; затем, стараясь не разбудить резким движением спящего на полу Линка, приподнялся на локте и улучил взгляд на висящие на вешалке жилет с рубашкой.
Все пуговицы и правда были на месте.
Тикки одевался не торопясь, тщательно проверяя перед зеркалом (он их сегодня все открыл) все мелочи, прекрасно зная, что на самом балу заглядываться на себя на эту или другую тему будет уже неприличным. Рубашка накрахмалена идеально, на белом жилете ни пятнышка, бабочка сидит ровно (что не мешает её на всякий случай поправить), фрак и брюки тоже не топорщатся, начищенные ботинки блестят, как и трость, цилиндр нигде не заломился, за сохранность перчаток можно не беспокоиться...
В душе сына Ноя царило, за неимением лучшего слова, спокойствие. Пусть и довольно призрачное, и не нарушавшееся потому, что последние несколько дней фактически ничего не происходило. Общих снов с Алленом Уокером больше не было, потому что на следующее утро после званого вечера у Т пришла Род и принесла заклинание, поставившее временный блок на пути этой связи. Сын Ноя сказал сестре, что, возможно, всё это вызвано ещё и силой Музыканта, так что сразу обрезать все нити не следует; девочка пообещала разобраться. Граф был занят, и Сирил тоже не читал лекций, так что на бал Тикки был готов отправиться в лучшей из возможных форм.
Он прибыл к N вскоре после Камелотов и прошёл по зале, раскланиваясь со знакомыми и улыбаясь дамам. Разумеется, не стал излишне медлить с приветствием хозяев, особенно задержав в своей руку их дочери, которую прочили ему в невесты. Девочка очаровательно зарделась и что-то там едва слышно пролепетала. Провальсировав с ней, Тикки вернул её родителям и под благовидным предлогом отправился дальше, решив, что не отходить от неё весь вечер ещё успеет. Зигзаги танцев бросали сына Ноя по зале некоторое время, пока, наконец, отводя очередную леди на её законное место, он не увидел, кто стоит рядом.
- Опять ты, мальчик, - внезапно почувствовав усталость, хмыкнул португалец. - Пробился-таки в высшее общество?
- Вечер добрый, сэр Тикки Мик, - Аллен Уокер, при полном параде в соответствии с бальным этикетом (то есть одетый ровно так же, как Тикки), сильнее выпрямился и расправил плечи. - На этот бал меня пригласили, как положено. Хотя, полагаю, мы здесь за одним и тем же?
- "Одним и тем же"?.. А, - догадался сын Ноя. - Здесь где-то Чистота? Если так, сегодня это не моя забота.
- Неужели? - недоверчиво посмотрел мальчик.
- Представь себе, - пожал плечами португалец. - Я здесь только затем, чтобы танцевать, пить вино и флиртовать с окружающими нас прелестными леди. Ведь это же бал. Да и ты расслабься ненадолго, всё равно я не поверю, что ты здесь один.
Метнувшийся в сторону взгляд экзорциста подтвердил его слова.
- Тикки! - Род, вся в белом, вынырнула из-за спины "дяди" и увидела Аллена. - О, Аллен, привет!
- Привет, - перспективы на ближайшее будущее с точки зрения мальчика казались всё менее радужными.
- Род, ну вот только я собрался сам с ним поговорить, - вздохнул Тикки.
Девочка искоса на него посмотрела и фыркнула:
- Что, ты меня больше не любишь и прогнать хочешь? Ну и ладно, ну и пожалуйста. - Она развернулась, заложив руки за спину, и оглянулась через плечо. - А я-то пришла сказать, что, судя по количеству здесь экзорцистов, по окончанию бала будет красивая заварушка.
- Очень мило, - хмыкнул португалец. - Пожалуй, до этого времени я уведу нашего общего знакомого куда-нибудь.
- А если я буду против? - мрачно осведомился Аллен.
Сын Ноя махнул рукой в перчатке:
- Помилуй, я же тебя не похищаю. Доложи, что узнал, руководству, попроси разрешения. Сам слышишь, до окончания бала, а это не раньше рассвета, мы ничего предпринимать не собираемся, но этот момент я могу и пересмотреть, если ты не составишь мне компанию.
- Шантажист, - буркнул мальчик, но начал пробираться сквозь гостей в поисках кого-то. За ним последовал молодой человек с золотистой косой, стоявший неподалёку.
- На тет-а-тет уйдите в одну из комнат для переодевания, - с улыбочкой посоветовала Род. - Не мозольте глаза остальным. Я за тобой приду.
- Хорошо, - кивнул португалец. И, когда Аллен вернулся, повёл его туда, куда сказало Старшее дитя. Потребовалось минут двадцать, чтобы отыскать пустующую, но в конце концов она была найдена, и двое зашли и закрыли за собой дверь.
- Н-да, наяву выбирать место свиданий сложнее, чем во сне, - полушутя заметил Тикки, обозревая то, что им досталось: небольшое помещение, погружённое в полумрак, одинокий серебряный канделябр с постепенно оплывающими свечами, пара кресел, столик, на котором стояло ведёрко с бутылкой вина.
- Одно осталось общим, - язвительно произнёс экзорцист, запуская руку в волосы. - Моё согласие никого особенно не интересует.
- Не придирайся к мелочам, - укорил мужчина. Аллен неодобрительно фыркнул. - Но, всё-таки, никак не ждал увидеть тебя здесь, - легкомысленным тоном поднял сын Ноя другую тему. - Твоему учителю я ещё не слишком на том вечере удивился, но тебе...
Мальчик, обходивший по периметру комнату, резко остановился.
- Ты видел учителя? - спросил он, сузив глаза.
- Да, - кивнул португалец. - На званом вечере, как раз перед нашей с тобой последней встречей во сне. - Он внезапно засомневался. - Тебе ведь тоже это всё снилось? - подозрительно осведомился он.
- Да, снилось. - Экзорцист бессознательно царапал край стола ногтем, что сквозь перчатку приносило мало результатов. - А учителя убили недавно.
- Мариан Кросс мёртв!? - изумился Тикки. Аллен кивнул. - Я не знал. Как странно... Знаешь, он мне сказал, что эти сны могли появиться из-за того, что ты - Музыкант.
- Может быть. - Мальчик нахмурился и отвернулся. То, что он не просто Музыкант, а носитель памяти Четырнадцатого, он ни с кем из рода Ноя обсуждать не желал. Да и не толугалец ько с ними. Слишком свежа была рана. - Какая разница, сны всё равно кончились.
Португалец не пожелал ставить его в известность, что это, скорее всего, мера временная, и воцарилось молчание.
- Выпьешь со мной? - предложил наконец Тикки.
- Я не пью, - нахмурился Аллен. - Учитель запретил...
- Ты сам сказал, что он умер, - не слишком вежливо перебил португалец. Потом добавил тоном мягче: - Послушай, я понимаю, что лет тебе мало, чтобы и пить особенно, и наслаждаться этим, но одна ночь не в счёт, а я постараюсь рассказать, как надо.
Экзорцист вздохнул. И, поворачиваясь, улыбнулся уголками губ.
- Попробуй, - согласился он, про себя решив, что это - какая-никакая, а всё-таки тема для разговора. Всё-таки ему было в чём-то неловко рядом с человеком, с которым он последний раз так встретился во сне. Даже несмотря на то, как много с тех пор произошло наяву.
Лицо Тикки просветлело.
- Прекрасно, - заявил он и достал вино из блестящего ведёрка, где в прозрачной воде плавали кубики льда. Придирчиво осмотрел этикетку и остался доволен. - Вино хорошее, впрочем, иного от N и не ожидал, - пояснил он для Аллена. - Это - вишнёвое, полусладкое, поэтому подаётся охлаждённым. - Он откупорил вино и до половины заполнил два из стоящих на столе бокалов. Взяв один после того, как аккуратно устроил бутылку у ведёрув, он заметил. - Оно довольно лёгкое, почти дамское, так что опьянения не бойся.
- Я не очень-то уверен в советах человека, которого так недавно видел, мягко скажем, нетрезвым, - пробормотал мальчик, но свой бокал тоже поднял, покачивая его, как кувшинку, в ладони.
- В тот вечер я не совсем вежливо обошёлся с этим достойным уважения напитком, - фыркнул сын Ноя. - Сегодня постараюсь это искупить. И - урок первый. Бокал берут за ножку, чтобы не согреть вино. Я же говорил, его подают охлаждённым.
Экзорцист неловко, но быстро перехватил хрустальный стебель, и Тикки одобрительно кивнул.
- Теперь его надо поднять к свету, чтобы посмотреть вино, - продолжил он. - Оттенок... ну, и не только, если сомневаешься в том, что пьёшь. На будущее, если оно у тебя будет (Аллен даже не поморщился): видишь, что вино расслаивается, или в нём какая-нибудь крошка плавает - выливай сразу. - Сын Ноя залюбовался влагой в бокале, держа тот на уровне глаз. - Смотри, как играет. Словно жидкий рубин. Видишь?
- Да... - мальчик тоже зачарованно наблюдал за вином.
- Я же говорю, пить надо учиться. - Португалец опустил бокал. - После цвета - аромат. Но так сразу его тебе не отдадут, чтобы его получить, нужно сперва бокал повращать. По часовой стрелке. Есть мнение, что так вино заряжается положительной энергией, но, если честно, по-моему, это - бред. Просто такова традиция, и я ничего не имею против того, чтобы последовать ей наравне с любым из экзорцистов. Успеваешь?
- Конечно, - фыркнул Аллен, с серьёзным, тем не меньше, видом следя за круговыми движениями руки мужчины.
- Отлично, - Тикки не отрывал взгляда от тонкого хрусталя меж пальцев, словно забыв, кто с ним рядом. - Тогда обрати внимание на "слёзы".
- На что? - чуть вздрогнул мальчик.
- Ну вот же, стекают по стенкам, когда качаешь. "Слёзы", "слёзки" - они бывают только у настоящего вина, запомни. - Португалец поднёс бокал к лицу и вдохнул. - И вот теперь... Ты не должен слышать никакого спирта.
- Я и не слышу... - последовавший его примеру Аллен подумал, что запах напоминает ему, как ни странно, скорее о вишнёвом сиропе, чем о вишнёвом вине: сладкий, не совсем густой, но всё-таки насыщенный.
- Потому что здесь всё только высшего сорта, - усмехнулся сын Ноя. - Всё остальное - не для таких, как мы, разве ты не согласен?
- Неужели ты о том, что мы оба считаемся апостолами? - поднял брови экзорцист, отгоняя от себя мысль о том, что речь может идти вовсе не о том.
- Какая тебе разница, - отмахнулся Тикки. - Остановимся на том, что я считаю тебя не ниже себя.
- Ну спасибо на добром слове.
- Пожалуйста. А нам, между прочим, можно наконец пить. Сначала небольшой глоток - покатай его на языке, прежде чем пустить дальше, а то не распробуешь. - Он так и сделал сам, чуть запрокинув голову и прикрыв глаза. Вино действительно было превосходным.
Аллен, пожалуй, не был способен оценить это в полной мере, но, послушно повторив всё, что ему было сказано, к своему удивлению понял, что ему понравилось больше, чем он ожидал. Возможно, конечно дело было в ритуале и обстановке.
- У тебя красиво получилось, - заметил он. - Я и не знал, что с алкоголем может быть связано столько поэзии.
- Поэзия может быть связана с чем угодно, - негромко заметил Тикки, продолжая отпивать вино мелкими глотками. - Если понимать, что из всего, что делаешь, можно получать удовольствие. Выпей ещё, и потом лучше отставь бокал, если ещё не привык.
Помочив губы, экзорцист сказал:
- Но ещё немного - только наступит рассвет, - и мы снова будем сражаться.
- Да. - Сын Ноя выбрал кресло у зашторенного окна и сел. - Действительно.
Аллен высоко задрал брови.
- А где же ликование? Ты же всё время хотел драться, если мне не изменяет память.
Тикки снял бабочку и расстегнул ворот.
- Возможно, - не сразу ответил он.
- "Возможно"? - Мальчик подошёл к креслу, где сидел португалец, и встал рядом. - Играем честно, - напомнил экзорцист. - Чего ты хочешь на самом деле, Тикки Мик, скажи честно? Драться с нами и позволить твоей Памяти Ноя окончательно тебя выместить? Или, может быть, - и тут в его решительный тон вкралась нотка какой-то отчаянной надежды, - может быть, ты хочешь вернуть себе то, что потерял? Или - ты сам не знаешь?
Сын Ноя зажмурился. Его новообретённое спокойствие грозило рассыпаться на кусочки.
- На рассвете я так или иначе решу, - сказал он. - Первым же действием, наверное. Так что я хочу, чтобы он не наступал.
- Так не бывает, - покачал головой Аллен. Он посмотрел на бокал в своей руке, отошёл, чтобы поставить его на стол, и вернулся.
- Возможно. - Тикки приподнялся и обнял экзорциста одной рукой за талию. - Не уходи, подожди со мной и проверь: а вдруг сегодня рассвета не будет? - Мальчик фыркнул. - И не фыркай, будь добр, тебе ли не знать, что на свете всякое бывает.
- Хорошо, хорошо, - согласился Аллен. Потом, помолчав, добавил: - Но со снами уже всё, да? Они, в общем-то, были не худшим в моей жизни.
Португалец усмехнулся.
- Приму это, как комплимент. А сны - кто знает, может, и вернутся. Я-то никогда не скрывал, что игра с тобой меня увлекает. Но сейчас, пожалуйста, помолчи. Не порти момент.
Мальчик кивнул, но, посмотрев на Тикки, понял, что тот этого не видит, поскольку повернул голову к окну и напряжённо вглядывается в шторы. Свечи уже погасли, и любое мерцание стало бы различимо даже сквозь плотную ткань.
Аллен хотел упрекнуть сына Ноя в отсутствии решимости, но вдруг чётко осознал (что-то в выражении лица подсказало, что ли?), что тот уже сделал выбор. И что выбор ему, скорее всего, не нравится. К сожалению, понять, что Тикки сделает, не получалось.
И тогда экзорцист подумал, что, наверное, тоже не хочет, чтобы рассвет наступил, потому что тогда придётся всё узнать на деле. Так что рука, благодаря Чистоте украшенная когтями, легла на плечо португальца, а её владелец тоже повернулся к окну.
Так они ждали рассвета и надеялись, что он обойдёт их стороной, а солнце медлило, словно само не желая разрушать это застывшее в темноте мгновенье.